Эпатаж

Я с нетерпением ждал следующего урока. У меня уже не было змея и я попросил у «Варика» его желтопузика«Лимону», а она уже действительно была настоящей змеёй, почти в метр длиной. Я поместил её в жестяную коробку из-под конфет «Момпасье» и принёс в школу. В ожидании сенсации я горел желанием, чтобы урок начался как можно скорее. По-моему урок зоологии был четвёртым. «Лимона» присутствовала на уроке математики, мы вместе с ней написали контрольную по русскому языку и по-моему, она выслушала даже урок по литературе – и как-же она могла отказаться от ВажаПшавела? Я уверен, что она была более довольна мною, нежели своим хозяином, так как «Варика» вообще не ходил в школу, он помогал отцу в его делах и постоянно пропускал уроки. Поэтому и бедная « Лимона» всё время была заперта в коробке.

Я сидел на второй парте, от стола-кафедры Цуцы-мац меня отделяли всего около трёх метров. Как только начался урок и вычитали список, учительница тут же спросила, кто из нас был готов. Мою поднятую руку она почему-то не заметила и вызвала другого ученика. В знак протеста я изменил сценарий. Я открыл коробку под партой и достал змею. Как только я положил её на парту, она зашипела и начала скользить. Тут же послышался и крик моей одноклассницы. Я спокойно взял змею и поместил её между пальцами. Змея вытянулась, и выпрямившись в воздухе, предстала в полной своей красе. Она опиралась только на мои палец, хорошо были видны её цвет и размер. Это было прекрасное зрелище. В считанные секунды вокруг меня уже никого не было, я же с гордостью держал в руках это удивительное создание, но разве все понимают и видят красоту? Побледневшая Цуца смотрела на меня с изумлением. Я оглянулся вокруг и когда увидел какими глазами на меня смотрели эти побледневшие лица, то мне показалось, что они боялись не змеи, они боялись меня. Цуца собралась силами и сказала наконец, – сейчас же выйди из класса и забери с собой змею.

– Сначала я сдам Вам урок, а потом, если хотите, я вообще не появлюсь здесь больше.

– Нет,– сказала она, – либо ты сейчас же выйдешь из класса, либо спрячешь змея, – дала попятную Цуца-масц.

Как видно, она испугалась тоже. Где же был тот пафос, который она проявила на предыдущем уроке, когда объясняла нам, почему мы не должны бояться змей и как надо вести себя при встрече с ними!

Единственная Тамрико потянулась к змее и попросила показать ее. Она говорила. что не боится и даже может взять еёвруки. Цуца закричала пронзительным голосом, требуя, чтобы я спрятал змею, я был вынужден повиноваться и положить её в коробку, пока в класс не пришёл директор, к тому же, кабинет биологии был расположен поблизости его кабинета. Она так и не вызвала меня к доске, и тем оскорбила не только моё самолюбие, но и оскорбила «Лимону», и разрушила весь мой замысел. Моему гневу не было предела. Как только раздался звонок, дети по традиции собирались вокруг Цуцы, желая узнать, как она оценила их. Она сидела за столом и своими маленькими и пухлыми пальцами записывала оценки. – Какую оценку вы поставите мне? Я хорошо ответила? – задавали дети вопросы. Вот и я спросил, какую оценку я заслужил.

Ты за своё плохое поведение получишь единицу – ответила она.

Змея была у меня в кармане и моя рука, невольно, сама скользнула туда к ней. В один миг этот несчастный «Лимона» оказалась на нашем классном журнале. Он не успел выпрямиться и сползти, как Цуца с криком закрыла журнал и бросила его в сторону заднего ряда, именно к той парте, за которой сидели два «отличника» – именно таких, которые обязательно должны остаться в одном и том же классе хотя бы на два года. В одного из них попал журнал, а у второго на груди оказалась змея. Они с такой скоростью вскочили с парты, как никогда. Паника и крики уже достигли коридора. Мне оставалось сделать только одно – отыскать обиженную и избитую «Лимону» и вместе с ней как можно скорее сбежать из школы. Я с трудом смог отыскать и поймать «Лимону» и выбежал из класса, а затем из школы, пока не появился директор.

Мой замысел, что получу хорошую оценку и недели две не буду ходить на уроки, частично осуществился. На две недели меня отчислили из школы. Я и близко не мог подойти, не то, что к кабинету биологии, но и к школе. Я уже не стану рассказывать о том, сквозь какой огонь и воду мне пришлось пройти дома, и сколько раз палка для выбивания пыли попала в мою спину, но всё это мне запомнилось очень хорошо и на всю жизнь.

Прошли годы. После окончания школы, чуть ли на второй день я стал абитуриентом театрального института. Так как экзамены там начинались раньше, то и мне раньше пришлось топтать проспект Руставели в Тбилиси. Я хорошо знал почти всех абитуриентов, так как вот уже несколько месяцев ездил в столицу, чтобы ходить на консультации в театральный институт. Наверно будущих студентов, преподаватели заранее выбирали в свои группы. Все абитуриенты дружили между собой и помогали друг другу, не конкурируя между собой.

Мы уже сдавали актёрские туры и, как всегда, огромное количество народа теснилось у дверей института. Окружённые болельщиками абитуриенты полностью занимали тротуар, территорию, прилегающую к театральному институту, от театра имени Руставели до кинотеатра «Спартак». Родители, бабушки, дедушки, братья и сёстры, родственники, друзья, одноклассники, соседи… Создавалось такое впечатление, что эти люди пришли сюда не экзамены сдавать, а собирались штурмом взять институт. Иголке негдебыло упасть, столько народу собиралось здесь в день экзаменов. Наверно и сегодня происходит то же самое.

Я и ещё несколько абитуриентов, приехавших из района, были одни. К тому же, я категорически запретил своим, даже появляться на территории института. Одним словом, день и ночь мы находились перед зданием института. Мы были довольны уже тем, что виделись с корифеями театрального искусства, и к тому же, бесплатно и совсем близко. Когда народу становилось меньше и на месте оставалась лишь основная группа абитуриентов, мы тут же начинали думать о том, как бы скоротать время. Даже присесть поблизости было негде, поэтому ребята институтской «биржи» часто устраивались на бордюрах тротуаров и, естественно, к вечеру вся наша одежда, да и наши лица тоже были покрыты уличной пылью. Порой мы навещали кафе кинотеатра «Спартак», иногда заходили в хачапурную на против, главным для нас было находиться рядом с институтом.

В один день, когда мы все, и девушки, и парни стояли перед институтом, среди девочек внезапно возникла какая-то суета, они начали перешёптываться между собой, и глазами указывали друг-другу на кого-то или, на что-то. Я почувствовал, что они увидели кого-то, но я никак не мог себе представить, что эта суета могла быть вызвана не появлением кого-нибудь из корифеев театра, а причиной тому могло быть появление совершенно незнакомого парня, болельщика кого-то из абитуриентов. Я проследил за их взглядами, но у театра никого не было видно. Чуть дальше, у гостиницы «Тбилиси» я увидел троих парней, они шли в нашу сторону. Перешёптывания и взгляды девочек подсказали мне, что их восторг и ожидания были обращены именно в их сторону, а точнее, к одному из них. Всё это я воспринял намного лучше после того, как они приблизились к нам. Справедливости ради надо отметить, что он действительно заслуживал восхищения. Высокий, со сложением культуриста, не менее метр-девяносто в росте. Его мышцы не умещались в белой рубашке. У него было лицо Аполлона, чёрные глаза и королевский взгляд, покрытые бриолином чёрные волосы были зачёсаны назад. На распахнутой груди висел медальон, на нём были дорогие чёрные брюки-шлаксы и блестящие чёрный туфли. Было ему наверно двадцать-двадцать один год. И ничего удивительного не было в том, что вчерашние выпускницы школ так реагировали на его появление и восторгались им. Девочки даже не замечали нас. Самой сдержанной из всех девочек была Ирина Векуа и я был очень доволен этим. Я уже не помню, кого я спросил о нём, то-ли ГиюДарчиашвили, то-ли МамукуКикалейшвили. Мне ответили, что этот молодой человек был близким кого-то из наших, он культурист и хорошо дерётся. С обоих сторон его сопровождали друзья, да ещё и так, чтобы главную персону можно было видеть лучше. Среди девочек нарастало волнение, кто-то из низ поправлял волосы, кто-то осматривал себя в стёклах витрин. Одним словом, в соседнем дворе появился нахохлившийся петух и местные курицы раскудахтались. Даже по его походке и манерам было видно, что он был разбалован таким вниманием.