Страница 1 из 7

На грани риска: честный рассказ акушера-гинеколога о тяжелой беременности и опасных родах

Карковски Ева

Ева Карковски

На грани риска. Честный рассказ акушера-гинеколога о тяжелой беременности и опасных родах

Права на издание получены по соглашению с Chavi Eve Karkowsky при содействии Dystel, Goderich & Bourret LLC.

Информация, содержащаяся в данной книге, получена из источников, рассматриваемых издательством как надежные. Тем не менее, имея в виду возможные человеческие или технические ошибки, издательство не может гарантировать абсолютную точность и полноту приводимых сведений и не несет ответственности за возможные ошибки, связанные с использованием книги. Издательство не несет ответственности за доступность материалов, ссылки на которые вы можете найти в этой книге. На момент подготовки книги к изданию все ссылки на интернет-ресурсы были действующими.

Вступление

Ничего страшного

Я познакомилась с Ивонн Дональдсон, когда она была на восьмом месяце беременности. Другие врачи, работающие с ней, не могли в это поверить: ей было за 40, и практически ни один орган в ее теле не справлялся со своими функциями. Тяжелые формы диабета и гипертонии, которыми она страдала всю свою жизнь, стали причиной печеночной и сердечной недостаточности, инсультов и миллиарда других болезней. Трижды в неделю она проходила диализ. И все же – на ультразвуке мы видели маленькое пульсирующее пятнышко.

Я редко заговариваю с пациентками о прерывании беременности, если она желанная. Такую рекомендацию я даю, только если вижу, что есть серьезный риск смерти женщины в ходе беременности или родов. Но это был как раз тот случай: организм Ивонн едва справлялся со своими основными функциями, поэтому беременность подвергала ее риску, а роды почти наверняка стали бы угрозой для жизни. С плодом все тоже было непросто: Ивонн принимала сразу несколько препаратов, которые крайне негативно влияли на формирование нервной и сердечной систем. Никто никогда даже не предлагал сменить их, потому что ни один из врачей не видел в ней женщину, которая может забеременеть, у которой может быть секс, которая может испытывать влечение и вызывать его.

Сейчас Ивонн на восьмом месяце, и мы встречались дважды. Я знакома с ее мужем и видела в комнате ожидания их старших детей. Когда я собрала всю информацию о ее изможденном теле, я сказала ей то, что считала правильным: путь, который предстоит пройти к рождению живого ребенка, очень сложный, а вероятность того, что мы потеряем ее саму на этом пути, очень велика. Я рекомендовала всерьез подумать о прерывании беременности, чтобы сохранить собственную жизнь. Она улыбнулась мне как человек, которому многие люди долгие годы говорили, что он умрет. «Доктор К., вы только не обижайтесь. Но ничего страшного не произойдет».

После каждой многочасовой консультации с ней и членами ее семьи, во время которых я отвечала на вопросы, предупреждала о плохом исходе и чувствовала пренебрежение Ивонн к моим словам, я испытывала такое истощение, что едва доходила до офиса. Я говорила коллегам: «Она не права. Ведь случится все самое страшное. Все. Самое. Страшное». Как оказалось, мы обе были не правы. И обе были правы.

Бывает так, что вы знаете, и знаете давно, что вам понадобится сопровождение перинатолога. Если у вас аутоиммунное состояние, которое диагностировали много лет назад, или болезнь сердца, или вам проводили трансплантацию почки, то вы знаете, что ваша беременность будет с высоким риском. Возможно, вы родили последнего ребенка раньше срока или пережили несколько выкидышей и, наконец, готовы попробовать снова. В таких ситуациях вы знаете, что вам понадобится такой доктор, как я – специалист по здоровью матери и плода (иначе специалист по материнско-фетальной медицине, перинатолог или, еще проще, гинеколог, ведущий беременности высокого риска). Мы – акушеры-гинекологи, которые получили дополнительную специализацию, чтобы работать со случаями, когда здоровье матери и плода подвергается серьезной опасности. И если мы с вами по-настоящему хорошо подготовимся, то, наверное, даже встретимся задолго до начала беременности и спланируем график процедур и приема препаратов, чтобы все прошло, насколько это возможно, гладко и без ущерба для здоровья.

Но часто все происходит совсем иначе – вы не догадываетесь, что вам понадобится перинатолог. Вы безупречно здоровы, ваша беременность развивается совершенно нормально, без всяких неожиданностей, и все меняется в одночасье. Бывает, что вам 33 года, вы ждете второго ребенка, и вдруг УЗИ показывает, что сердце плода имеет не совсем правильную форму. Бывает, что, несмотря на отсутствие факторов риска и предпосылок, воды отходят на 27-й неделе. Беременность – тяжелое испытание для всего организма, и случается, что после обращения в больницу с незначительными шумами в сердце у вас обнаруживают серьезное кардиологическое заболевание, при котором вынашивание и рождение ребенка связаны с риском для жизни. Бывает, что вы – девятнадцатилетняя мама и сразу после рождения ребенка у вас открывается обильное кровотечение, и после родов ваша беременность классифицируется как высокорискованная, хотя вплоть до этого момента вы были вне опасности.

Моя работа – заботиться о пациентках в любом, в каждом из этих случаев.

Я написала эту книгу, потому что считаю свою работу самой интересной на свете. Я всегда была сдержанным книжным червем, но, решив стать врачом, узнала, что я – адреналиновый наркоман. Я думала, что стану психотерапевтом или педиатром. Представляла, как буду сидеть в офисе с доской для записей – много разговоров, мало беготни. Но как только попробовала себя в медицине, не смогла отказаться от активной практики (хотя поговорить люблю до сих пор). Я захотела быть в гуще событий, среди потрясений повседневной жизни, и крови, и ужаса, и счастья.

Я думаю, эта эмоциональная и событийная плотность есть в работе многих специалистов, действующих в критических ситуациях, когда остро стоит вопрос жизни и смерти; травматология или реаниматология – лишь два примера таких профессий. Но, кажется, я выбрала перинатологию, потому что в каком-то смысле здесь эта плотность ощущается особенно сильно. Отчасти это связано с необходимыми для акушера скоростью реакций и объемом знаний, но еще с соединением в этой работе обыденности (дети рождаются по всему миру, каждый человек сам был новорожденным) и благоговейного трепета (который испытываешь даже во время нормальных родов).

Как ясно из названия, медицина матери и плода, или материнско-фетальная медицина, – специализация, которая занимается беременностью, родами и медицинскими осложнениями в их процессе. Но это только часть того, чем мы занимаемся. Наша работа включает в себя широкий спектр вопросов, связанных с репродуктивным здоровьем: бесплодие, выкидыши, прерывание беременности, контрацепция. Мы имеем дело с рождением, но и со смертью тоже. С самыми интимными частями тела и иногда с сердцем. С уязвимыми, любимыми, обожаемыми и отвергнутыми. С событиями в жизни людей, вокруг которых выстроены определенные ожидания, что резко отличает их от удаления аппендицита или МРТ. В них проявляются сильные чувства в отношении гендера, сексуальности, семьи и почти любого другого аспекта жизни человека.

Ведение беременностей высокого риска позволяет стать свидетелем самых темных и самых светлых моментов в жизни людей и самых напряженных их переживаний. Я удостоена чести проживать с ними страшнейшую трагедию, глубочайший стыд и величайшую радость. Иногда мы вместе двигаемся от одного к другому – от горя через стыд к счастью. Возможность делать эту работу – неоценимый дар.

Несмотря на то что беременность играет центральную роль во многих сюжетах: счастливый конец романтической комедии, страшный секрет особняка в викторианском романе, кульминационный момент ситкома – на практике я обнаружила, что почти никто не знает, что может произойти во время, до и после вынашивания ребенка. Похоже, никто – ни обычные люди, ни другие врачи и уж точно ни наши законодатели – не понимает, что происходит на приемах у акушеров и в родильных отделениях. Как мне кажется, на этой работе я вижу самые завораживающие, хрупкие и напряженные мгновения в жизни человека, но еще я вижу, что сами люди по большей части о них почти не догадываются.