Страница 2 из 6
С потерей в середине прошлого столетия Знаменской церкви и пожарной каланчи архитектурной доминантой естественным образом сделался Московский вокзал – своеобразная «ратуша» на «главной» площади города. Но небольшая удаленность железнодорожного здания, его окраинное положение по отношению к центру, не давали пространству необходимой собранности, компактности, которая появилась после установки обелиска – высотной доминанты, призванной держать всю композицию. Так ансамбль площади принял законченный вид.
Всю свою историю площадь Восстания оставалась местом естественного притяжения для многих поколений петербуржцев, проживавших в домах этого района. На площадь попадали все, кто приезжал поездом на Николаевский, позже Московский, вокзал, как из предместий Санкт-Петербурга, так и с бескрайних просторов Российского государства. День за днем каменный мир домов и тротуаров переплетался с аурой человеческого бытия, с простой жизнью поколений, построивших город и страну.
Часть первая
Глава 1
Застройка берегов Невы
К началу строительства на Заячьем острове Петропавловской крепости на территории, где во второй половине XVIII столетия начнет формироваться в том числе и Знаменская площадь, давно жили люди.
Как известно, первыми в Санкт-Петербурге начали застраивать участки суши рядом с Петропавловской крепостью – центр находился тогда в районе нынешней Троицкой площади. В первые годы никто не знал, в каком направлении будет развиваться будущая столица, а планы регулярной застройки появились позднее. Определенные виды у царя имелись на Васильевский остров, а в качестве размещения центра города рассматривался остров Котлин. Но даже на первых картах Петербурга и его окрестностей отчетливо прослеживается линия будущего Невского проспекта, а Знаменская площадь легко угадывается на Новгородской дороге даже среди буйной растительности.
Старый Новгородский тракт, или Большая Новгородская дорога, связала вечевую республику с рекой Невой, а соответственно – с регионом Ладожского озера и Балтийского моря. По этой дороге шли не только купеческие караваны в сторону Скандинавии и Европы, но и с северных территорий, подконтрольных Великому Новгороду, поступали товары и сырье – те же меха.
Историки XIX века ошибочно относили эту дорогу к одному из торговых путей Москвы, намеренно принижая значение вечевой республики. Большая Новгородская дорога служила именно Великому Новгороду, и к Московскому княжеству имела весьма косвенное отношение, да и то относительно небольшой отрезок времени в XVI–XVII веках. Главными партнерами новгородских купцов выступали ганзейские торговцы, что сохранилось и после завоевания Новгорода и лишения его независимости. Важно понимать, что для обмена с Европой существовало несколько торговых маршрутов, и Большая Новгородская дорога была не основной в этом ряду.
Время появления этой трассы отследить довольно трудно, но вполне возможно, что она существовала со времен появления крепостей на Охте и в Кексгольме, то есть с XIV века. Дорога начиналась, соответственно, в Великом Новгороде и завершалась на левом берегу Невы, в районе выступа на изгибе реки. В XVII столетии, то есть при шведах, кроме новгородской, имелись дороги между Нюеном, Нотебургом, Кексгольмом и Выборгом. Новгородская и остальные указанные трассы относились к разряду важных общегосударственных и содержались в отличном состоянии, причем на всех дорогах через определенное число верст были открыты постоялые дворы. Кроме этих больших шоссе в Ингерманландии и Карелии существовала разветвленная сеть местных дорог, связывавших деревни с городами.
Нужно помнить о том, что первое новгородское поселение на Неве появилось в 1230-е годы (или ранее) – в устье реки, возможно на западной оконечности Крестовского острова, размещалась пограничная застава ижорцев, командовал которой воевода Пелгусий, крестившийся как Филипп. В начале XVI века на Фомином (Петроградском) острове располагалось славянское село из тридцати двух дворов, в это же время на Васильевом (Васильевском) острове находилось два рыбацких селения, существовавших долгое время. На том же Фомине острове располагалось еще несколько небольших славянских поселений. Все деревни на Неве подчинялись Великому Новгороду.
Крепость Ниеншанц и город Ниен. Фрагмент карты. II пол. XVII в.
Гос. архив Швеции
Поблизости от Новгородского тракта находился ряд населенных пунктов, которые позднее вошли в состав Санкт-Петербурга. От деревень к тракту сквозь лес были проложены дороги. Территорию Волкова кладбища в то время занимала финская деревня Гольтинс, недалеко от нее лежала деревушка Ситала. В районе Американских мостов на Обводном канале в XVII веке в деревне Антала жили финны, рядом, ближе к будущей Знаменской площади, находилась деревня Коураласси.
В пределах строящегося Санкт-Петербурга Большая Новгородская дорога проходила между реками Фонтанка и Черная, в некотором отделении от первой реки и ближе ко второй. Часть трассы совпадала с линией современного Лиговского проспекта. В районе будущей Знаменской площади тракт раздваивался: более старая его часть уходила вправо, в сторону старого шведского кронверка на берегу Невы, сооруженного напротив крепости Ниеншанц. На месте шведского кронверка ныне стоит Смольный монастырь, а этот отрезок Новгородской дороги примерно совпадает с Суворовским проспектом. Второе, более новое, продолжение Большой Новгородской дороги шло прямо к берегу Невы, в район современной Воскресенской набережной, где поворачивало налево, в сторону шведских имений и деревень, то есть в район современного Летнего сада и Дворцовой площади. Упомянутый шведский кронверк с районом Фонтанки связывала отдельная дорога, пересекавшая Новгородскую в том месте, где сейчас расположен Таврический сад. Известно, что дорога на Новгород проходила по краю возвышенности, что было немаловажно в условиях сырого климата, разлива местных рек, большого числа болот и заболоченных участков. С ростом территории Санкт-Петербурга во второй половине XVIII века исторический тракт растворился в городской застройке, оставив после себя Лиговский проспект. Известно, что некоторое число старых шведских дорог обрело бессмертие в петербургских улицах и проспектах.
К моменту основания Санкт-Петербурга многие участки по берегам Невы занимали дворянские усадьбы (по-шведски – «hof») и поселения крестьян и рыбаков (по-шведски – «by»), а общее количество деревень достигало пятисот. Крупные села с кирхами шведы именовали «kyrkeby». И это, не считая полноценного города Нюена, с населением около 2 тысяч, разросшегося вокруг крепости Ниеншанц. С пригородами в этом городе проживало около 5 тысяч человек. Был еще город Нотеборг, возникший вокруг новгородского Орешка.
Нюен активно развивался во второй половине XVII сто летия. В это время под руководством инженера С.Г. Хельм фельта (1617–1677) в городе выстроены: каменная крепость с пятью бастионами и двумя равелинами; кафедральный собор; новая ратуша (старую сохранили); шведская школа; больница; здание таможни; склады и казармы для солдат. Кроме общественных зданий, активно строились и жилые дома для горожан.
Сеть дорог вокруг Ниена. Копия шведкой карты 1698 г. исп. Х.Я. Шварцом. 1751 г. Справа от розы ветров – Большая Новгородская дорога
Некоторое представление о том, как выглядел город, нам дает описание историка и писателя Петра Николаевича Петрова (1827–1891).
«Шведское поселение было на правом берегу Невы: река Охта отделяла укрепление от населенного города, расположенного на Большой Охте. Против шестибастионной крепости, за р. Охтою и Чернавкою, стояла каменная лютеранская церковь, составлявшая почти средоточие городских домов, несмотря на то, что при ней находилось и кладбище. Ряды домиков дугообразно обходили лютеранскую церковь, отделяя ее слободою на берегу от Чернавки; и мост на ней был в Нюене… <…> Было четыре улицы и в шведском городе… Дальше на севере… приходился госпитальный сад, разведенный в последние годы XVII века, в правление шведского короля Карла XI, которому принадлежит и самое учреждение в Нюене военного госпиталя. Госпиталь этот был в Швеции единственным лечебным заведением для Остзейских областей и Финляндии. Заведение же здесь лечебницы, в обширнейшем, сравнительно со средствами Швеции, размере, обусловливалось в расчетах короля богатством Нюена и удобством выписывания медикаментов за счет таможенных коронных доходов, на которые обратил он и содержание госпиталя, со всем персоналом лекарей.