За куполом

– Один из профессоров моего университета был в числе претендентов на вашу должность. Меня утвердили в команду в первые же дни, тогда как его держали в неизвестности до вчерашнего дня. Это говорит о том, что Комиссия по контакту считает социолога не слишком нужным нашей команде. Выбор остальных понятен: журналист для освещения всего этого в СМИ, политик для установления дипломатии, биолог, чтобы узнать об анатомических особенностях инопланетян и рассказать им о наших, а также математик. Он нужен на случай, если наш дипломат не сумеет установить с ними диалог по причине их абсолютного языкового, психологического или культурного отличия. Тогда я попытаюсь показать им наш разум с помощью математики – константы Вселенной. Дважды два равняется четырем как у людей, так и любых других существ, с любыми культурными традициями и философскими взглядами. А для чего нужен социолог?

– Их общественное устройство наверняка отличается от нашего в силу своей развитости. Нам необходимо его проанализировать, чтобы почерпнуть у них то, что мы сможем внедрить у нас. Не исключено, что их социальная система близка к утопической, а может, даже и является таковой.

– Не смешите меня! – математик сморщил лоб. – Им не любопытен наш социум, так как они все про него знают. Вы видели их сообщение? Чистейший английский! Не знаю, как вам, мне показали только его часть, но там идеальный синтаксис, никакой тавтологии. Без обид, приятель, – сказал он Мерве. – Но даже вы со своим новостным телеканалом мирового уровня не всегда соблюдаете правила.

Журналисту следовало бы почувствовать себя некомфортно, но он был увлечен спором. Тем временем Малколм продолжал:

– А что касается передачи их опыта нам… – он тут он сделал паузу, после чего откинулся на спинку кресла и положил лодыжку левой ноги на колено правой. – Просто подождите, когда они нас колонизируют, тогда у нас будет общество, какое им заблагорассудится.

На секунду в салоне повисла тишина. Того, что огласил сейчас Малколм, внутри боялись все. Ее прервала Абигейл:

– Тогда зачем же, по-вашему, меня взяли? За красивые глаза?

– Ну, в общем, вы правы, – математик склонил кучерявую голову вбок. – У вас действительно красивые глаза, причем очень редкий цвет – светло-карие в центре, у зрачка, и переходящие в светло-зеленый к периферии. Я удивлен, как ваши пращуры пережили средневековую инквизицию. Но истинная причина, по которой вас взяли в команду, так это то, что вы женщина.

Девушка на мгновение опешила от его прямолинейности. В мире науки, как и в бизнесе, приходится с двойной силой доказывать свою способность мыслить логично. У профессоров-мужчин предвзятости по отношению к женщинам не меньше, чем у моряков-подводников. Однако они никогда не проявляли свой сексизм так прямо, хотя бы ради приличия.

– Понимаете, – продолжал Рейнольдс, – мы встречаемся с посланниками других миров, поэтому наша команда должна представлять человечество в миниатюре. Среди нас обязательно должна быть женщина, а так как двое из нас личности медийные, замену нашли среди ученых.

Абигейл фыркнула.

– Я вот только одного не могу понять, – он снова запустил пальцы в копну своих волос. После практически незаметной паузы глаза его коварно блеснули. – Почему они взяли рыжеволосую? Ведь женщина должна быть среднестатистической представительницей своего пола. А рыжий цвет волос обусловлен мутацией гена, – тут Рейнольдс уже иногда поворачивался ко всем остальным, а не только к девушке, так как его слушали все сидящие в вертолете. – Рыжий – не так часто встречающийся цвет волос. Так что, при всем моем уважении к вам, Абигейл, и вашей красоте, но они отправили мутанта на встречу с внеземным разумом! Разве это не безрассудство? А вы к тому же надели брюки вместо женственной юбки.

Все это было сказано в шутливой форме, так что у всех на лице появились улыбки и усмешки, включая Абигейл. Подождав, пока утихнет веселье, он ответила:

– Это очень интересная теория, Малколм. Кто бы там ни был, – она подняла палец вверх, имея в виду пришельцев, – вы должны будете обсудить ее с ними на своем математическом языке. Однако в ней есть ошибка.

Математик вскинул брови:

– Расскажите!

– Я не социолог, – ответила девушка. – Я биолог. Доктор наук. Преподаю биохимию в Гарварде.

Один момент лицо Мэла не выражало эмоций, парализованное удивлением. После чего его рот растянулся в улыбке, которая перешла в заливистый смех.

– Для людей гораздо более безрассудно отправлять на межпланетную встречу человека, патологически нуждающегося в привлечении внимания! – Абигейл с коварной усмешкой блеснула глазами.

– Сдаюсь! – он театрально поднял руки. – Вы победили. Мистер Райт, не держите зла, но я высказывал свое мнение!

Профессор Райт, теперь уже, как выяснилось, социолог, нисколько не оскорбился. Надо было отдать Малколму должное – он разрядил обстановку своей безумной теорией.

– Ничего, я не в обиде, – махнул он рукой. – Если начистоту, мой друг из высоких кругов сообщил мне, что на самом деле такой состав контактирующей группы – требование самих гостей. Наверное, потому, что с прилетом домой мы станем очень влиятельными людьми и к нашему мнению, определяющему дальнейшие межпланетные взаимоотношения, будут прислушиваться. Кстати, поздравляю всех вас! – Он усмехнулся. – А почему вы решили, что Земля станет колонией инопланетян? Я хотел сказать, причин множество, но единственно ваше мнение?

– Это очевидно, – Малколм повернулся к нему. – Посмотрите на уровень их технологий! Они обошли нас в техническом прогрессе по меньшей мере на две сотни лет. А между индейцами и конкистадорами разница и то была меньше!

– Да, он может быть прав, – Райт обратился ко всем сидевшим. – Утверждение превосходства высшей цивилизации над низшей, скорее всего, произойдет, рано или поздно. Я, например, не очень верю в их мирные намерения, гарантируемые только дипломатическим посланием. Это может быть формальностью – у них тоже могут быть свои организации по защите прав и, в конце концов, общественность, оказывающие давление. Но постоянная потребность в ресурсах преодолевает любые моральные побуждения. К тому же мы в их глазах глупые низкодуховные существа – вспомните, как конкистадоры относились к индейцам.

– Тут больше подходит сравнение с моряками и птицей киви, – Рейнольдс украдкой глянул на Рей – та скрестила руки на груди, исподлобья глядя на него критичным взором.

– Однако у нас еще есть надежда. В случае, если уровень их технологий позволяет добывать им неиссякаемое количество ресурсов с минимальными энергетическими затратами. Тогда у них просто не будет к нам интереса. Или же у них настолько высокодуховное сознание, что их общество не зависит от насилия. Не смейтесь, такое тоже может быть! – профессор Райт улыбнулся, увидев, как некоторые из слушателей скептически сморщили лбы. – Возможно, их прогресс достиг технологической сингулярности, и теперь их жизнь нисколько не похожа на привычную нам, ее можно будет сравнить в лучшем случае с социальной сетью, или же мы вовсе не в состоянии осознать ее.

– Сомневаюсь, что это так, – возразил математик. – Их намерение установить с нами контакт – уже само по себе показатель интеллекта.

– Вы про свое сравнение с птицами киви?

– Именно! Представьте, что вы строите большую автомобильную магистраль и на ее пути обнаруживается гнездо этих птиц. У вас не возникнет большой моральной дилеммы при разрушении их дома ради таких глобальных целей. И уж точно вы не будете тратить свое время на диалог с пернатыми. А теперь представьте, что мы для них как птицы киви для людей. Все наши достижения – небоскребы, пирамиды, квантовая механика – для них лишь инстинктивное подкладывание соломы под птенцов. Тогда все это… – он обвел руками вокруг себя, – все это трата времени впустую! Но если конкистадор говорит не с какими-то курицами, а хотя бы с индейцами – все обретает смысл.

Тем временем на руках всей команды пискнули синхронизированные часы. Время пришло.