Страница 1 из 16
Джон Доу
Дельфины. Часть первая. Иерон
Глава первая. Море.
" – Мам, когда мы уже приедем? – спросил мальчик лет пяти, который сидел позади меня. Сам я сидел рядом с неизвестным мне мужчиной, который вел машину с довольно уставшим взглядом. Лицо его казалось мне больно знакомым, но при этом я понятия не имел, что это за человек. Тоже самое и с остальными пассажирами этой небольшой машины. Ниссан, вроде. Хотя я не особо разбираюсь в машинах.
– Я не знаю, сынок. – ответила женщина с ребенком на руках, сидя на заднем сидении у левого тонированного окна.
– Нам еще примерно 600 километров и мы доедем до Каспия. – сказал мужчина, быстренько протерев глаза тыльной стороной ладони и снова вернув руку на руль, обделанный красной кожей. Скорее всего дермантин. Этим же материалом были обделаны двери автомобиля, а точнее их внутренние стороны. И еще некоторые части салона, которые нередко мелькали у меня перед носом из-за своего весьма яркого цвета. Сама машина была окрашена в черный, судя по капоту, часть которого я смог лицезреть, с оттенком баклажанового.
– А зачем нам туда? – продолжал задавать вопросы мальчик. Он был очень напуган и взволнован. Здесь что-то не чисто.
– Макс… – положив руку на плечо парнишки, вздохнула женщина.
– Военные сообщили по радио, что там безопасно. – сказал мужчина, бросив быстрый и угрюмый взгляд на мальчика. – Оль, проверь, появилась связь или нет?
– Минуту. – пробормотала женщина, достав телефон из огромной спортивной сумки, которая лежала у нее в ногах. – Нет…
– Блять… – фыркнул мужчина.
– Глеб! – воскликнула Ольга.
– Как будто у тебя на языке крутится не то же самое. – недовольно пробормотал Глеб.
Ребенок начинает плакать, хотя ещё пару минут назад она спала крепким сном на руках матери. Женщина пытается успокоить девочку, которой примерно 6-8 месяцев от роду, если я, конечно, не ошибаюсь, укачивая ее и постоянно повторяя «Маша, Машенька…». Максим устремляет свой взгляд в окно, подпирая голову правой рукой. Из глаз его вот-вот потекут слезы, но он сдерживает их, напрягая лицевые мышцы. Это у него выходит не очень то хорошо, поэтому из правого глаза всё-таки вылезает одна единственная слезинка, которая быстро устремляется к правому уголку губ. Но Макс прерывает путь соленой капли, небрежно вытирая щеку большим пальцем левой руки. А в это время глава семейства потирает левой рукой лобную часть. Видимо из-за нескончаемой гудящей боли, вызванной шумом с улицы. Но голова болит не только у него, ведь вскоре и я пытаюсь найти в карманах своих ободранных джинс хоть одну таблетку аспирина или чего-нибудь другого от головы. Плачь ребенка, гудящий шум с улицы, вызванный большой скоростью машины. Всё это сводит меня с ума. Особенно то, что я не понимаю, что здесь происходит. И вот возникает огромное количество вопросов, которые я бы хотел задать своим попутчикам, но я не могу проронить и слова. Голосовые связки будто пересохли, а язык прилип к верхнему нёбу. Начинается паника, которую я, естественно, пытаюсь подавить. Ведь она здесь точно не к месту. Всю эту «идилию» резко прерывает непонятный толчок, в результате которого машина переворачивается ровно три раза.»
И снова я вскакиваю с кровати в холодном поту. Очередной странный сон. Их много. Очень много. Снятся они примерно раз в два дня, если не каждый день. Это не кошмары. Нет. Больше походит на вещие сны, в которые я не особо верю. Но что мне остается? Правильно, забыть их. И дело с концом. Мне и так хватает странного дерьма в жизни. Не хватало, чтобы я еще на каких-то снах зацикливаться. А что если… это воспоминания…?
" – В каком смысле ты нас не знаешь…? – сказала девушка, которую здесь называют Вероникой. Она стояла передо мной, ожидая моего ответа, пока я пребывал в полной растерянности. Я понятия не имел, кто она. В отличие от нее. Казалось, будто она знает обо мне всё. В то время, как я даже не помнил собственного имени.
Странное ощущение. Очень странное. Прямо как мои сны. Только гораздо хуже и непонятнее. Ты стоишь посреди неизвестного тебе места. Пред тобой какие-то люди, которые называют себя твоими друзьями. Они готовы вот-вот расплакаться, ведь моя потеря памяти – последняя капля на фоне всех произошедших событий, в курсе которых я также не был. Я вообще не был в курсе, что творилось, творится и еще будет творится. Поэтому я не чувствовал абсолютно ничего. Даже чертовой растерянности. Мне было плевать на всех и вся. Единственное, чего я тогда хотел, чтобы меня оставили в покое. Одного. Навсегда.
– Ну, в прямом. – пожав плечами, ответил я. Я не мог смотреть никому в глаза, ведь они были полны боли. В отличие от моих, которые были просто пустыми. Стеклянными. Никаких эмоций. Ничего. А это намного хуже любой боли.
– Идем. – взяв меня под руку, сказала Вероника и повела в неизвестность, под названием «убежище»…»
Так кто я такой? Этим вопросом я задаюсь каждый божий день. Как я здесь оказался? Где моя семья? Была ли она вообще? И огромное количество других вопросов, ответа на которые у меня нет. Единственное, что мне известно – мой возраст. И то, он слишком короткий для всего этого дерьма. Если честно, я бы не выжил, с моим то багажом знаний, в этом сраном мире, полном тайн, жестокости, насилия, несправедливости и прочего. Я бы не выжил без наставника и защитника, которым стал мужчина по имени Цефис. Одно из первых имен, которое мне пришлось запомнить среди огромного обилия информации, которая лишь шокировала и удивляла меня. К сожалению, в плохом смысле этого слова. Неужели так было всегда или произошло что-то ужасное, из-за чего люди живут в самых ужасных условиях, голодают и умирают каждый день в достаточно больших количествах? Надеюсь, что так было всегда. Ведь будет немного печально, если я не помню лучший мир. Лучшие времена. Но если так было всегда… то каким образом я всё еще жив? В общем, слишком много вопросов, которые нужно оставить позади и двигаться дальше. Прямо по течению. По течению почти высохшего моря, на котором находится городок. Городок, в котором я оказался в тот самый день. Четвертое ноября…
" – Внимание всем выжившим! – кричал мужчина в военной форме, называвший себя солдатом. Он стоял на куче ящиков, и каждый был размером с меня. В руках у него был громкоговоритель, по которому солдат и говорил объявления.
На улице был полный хаос. Город посреди пустыни. Город, полный отчаившихся людей, которые ищут своих родных, друзей, знакомых. Людей, которые не знают, как им быть дальше. Людей, которые потеряли всё. И среди этой толпы, которая образовалась около того самого солдата, был я.
– Беженцы? – сказал кто то из группы мужчин, которые сидели за пластиковым столиком около полуразрушенного дома. Прямо над ними висела табличка. Висела на соплях и готова была упасть наземь, зацепив одного из выпивающих мужчин, в любой момент. На табличке была надпись «У Зора». Интересно, что это значит.
– Видимо. – пробормотал другой, кинув на столик игральную карту. В зубах у него была сигара, а на левой руке был перстень, который отражал солнечные лучи прямо мне в глаза, от чего я, естественно, зажмурился и сделал шаг вправо.
– И откуда на этот раз? – вздохнул третий, оттягивая свою белую майку, которая уже успела насквозь пропитаться потом. На улице было неимоверно жарко, что безусловно влияло на и без того ужасное состояние людей.
– Точно не знаю, но слышал, что большинство со столицы. – ответил мужчина с сигарой.
– Со столицы? – удивился один из мужчин, нервно усмехнувшись. Либо они были очень спокойными людьми, либо уже просто привыкли к данным ситуациям. Которые, по всей видимости, происходили в этом городишке не так уж и редко. Но услышав, что в толпе есть столичные беженцы, спокойствие мужчин заметно подорвалось. Почему? Слишком много вопросов. Что тогда… что сейчас… – Цефис, ты сейчас снова решил блеснуть своим «остроумным» юморком что ли? Заканчивай давай, а то сейчас надорву живот.