Страница 1 из 20
Александра Косарева
«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева
Посвящается жертвам сталинского террора всех гражданств и национальностей – оклеветанным, ошельмованным, преданным, пропавшим без вести, замученным в лагерях ГУЛАГа и убитым безо всякой вины…
Литературная запись – Анатолий Головков.
© Косарева А.П, 2021
Слово от автора
Я взялась за эту книгу, чтобы впервые наиболее полно показать, что за жизнь прожил мой легендарный дед Александр Васильевич Косарев, каким он был на самом деле. Что для него означали моя бабушка Мария Нанейшвили, родина, вся его семья.
С другой стороны, мне хотелось, чтобы вы увидели, на что был способен Сталин, как тиран может изувечить судьбу не только одного человека – народностей, наций, целых поколений. Не на примере «народа», а вот на примере одной-единственной семьи из Дома на набережной.
После Косарева в ЦК комсомола сменилось много первых секретарей. Но совершенно особую роль в сохранении памяти о моем дедушке сыграл Борис Николаевич Пастухов. Он пробивал вечера памяти Косарева. Благодаря его инициативе и настойчивости установили мемориальную доску Александру Косареву – как раз на том печальном доме, где жила наша семья перед арестом деда и его жены. С детства помню, как моя бабушка и мама говорили, что Борис Николаевич всегда тепло относится к Косареву. Будто знал его при жизни, дружил с ним. Всегда об этом помню и всегда буду ему благодарна.
И сегодня находятся люди, считающие Косарева «сталинистом». Наверное, его убийства и мученического крестного пути его родных мало, чтобы этих людей разубедить. Не знаю. Но, возможно, моя книга даст ответы и на эти вопросы.
Он мог ошибаться, потому что он человек. Он мог заблуждаться в оценке вообще самой ленинской идеи – при помощи розог и стального катка построить «светлое будущее». Многие ошибались и заблуждались. Но немногие при этом остались людьми до конца.
И более того, Александр Косарев – герой своего времени, двадцатых и тридцатых годов, – оказался едва ли не единственным из тех, кто оказался на вершине власти не с помощью доносов, предательств и подсиживаний, но исключительно благодаря своему авторитету в самых разных кругах общества: от горняка до министра, от красноармейца до маршала, от рядового журналиста до именитого писателя.
Безо всякого «пиара» Саша Косарев обаянием, скромностью, обязательностью и честностью заслужил право быть человеком, лидерства которого побаивались уже и в Кремле. Его любили, открыто уважали. Заучивали наизусть цитаты из его речей. Подражали манере одеваться. Носили прическу «под Косарева». Можно сколько угодно удивляться, как сталинская номенклатура не уничтожила в нем эти качества, как закрытая и уродливая махина не сломала в человеке порядочность, приличие и открытость. Но это так. Да много ли вы знаете людей, которые при разговоре умеют смотреть в глаза? А Косарев смотрел в желтые глаза кремлевского вурдалака много лет.
Моего деда реабилитировали в 1954 году. В том же году выпустили из ссылки и вернули честные имена бабушке Марии Нанейшвили, моей маме Елене Косаревой.
Между прочим, реабилитация человека означает, что государство, подвергшее гражданина наказанию, признаёт наказание ошибкой, а человека не только освобождают, но и очищают от всех обвинений, признают, что он ни в чем не был виноват.
Власть освободила ваших родных и реабилитировала. Но и по сей день уже даже новая власть России не желает возвращаться к истории, дать людям добиться справедливости, извиниться перед родственниками жертв. Не говоря уже о тотальном покаянии, признании в преступлениях, когда был совершен по всем признакам геноцид против собственного народа. То есть не желает переходить черту, за которой только и возможно оздоровление общества.
Если мне в чем-то удастся убедить вас этой книгой, то в душе вашей, возможно, останется хоть искорка сострадания к тем, кто жил и умирал за нас. Искорка, которая, надеюсь, уже не погаснет.
Я встречала самых разных людей, преданно и бескорыстно помнящих моего деда, они не делали из него идола и кумира. В основном на вечерах его памяти. Это были первые в моей жизни люди, которые искренне сопереживали трагической судьбе Косарева.
Как-то я встретилась по роду работы с одним известным хирургом, который, услышав мою фамилию, с живым интересом спросил, не внучка ли я Косарева, комсомольского лидера? Я ответила, да, удивившись, что он помнит Косарева. А доктор сказал: «Ну как же? Косарев под страшными пытками не сдал никого из друзей, спас столько человеческих жизней!»
Хочу поблагодарить замечательного писателя Анатолия Головкова, который помог записать мои воспоминания. Ему довелось еще в 1988 году побеседовать с героями этой книги – Марией Нанейшвили и Валентиной Пикиной.
Спасибо Юрию Александровичу Кошелю, историку футбола, который исследовал и первым доказал, что именно Александр Косарев явился создателем клуба и футбольной команды «Спартак».
Вообще, неожиданно для меня болельщики «Спартака» во главе с президентом российского фан-клуба Владимиром Федоровичем Гришиным оказались сегодня едва ли не самыми преданными хранителями памяти о Косареве. В газетах, по радио и телевидению, а также в Интернете они без устали пишут о Косареве. Отдают ему дань уважения как создателю футбольного клуба «Спартак». Поэтому и не удивительно, что имя Александра Косарева и в наши дни знает молодежь. Наверное, когда-нибудь кто-то из них возьмется и за книгу об основателе их любимой команды. А пока – благодарности болельщикам «Спартака».
Огромное и самое нежное спасибо Наде, моей дочери и правнучке Александра Косарева. Надежда Григорова потратила много сил и времени, чтобы помочь мне воплотить в жизнь заветную мечту – сделать правдивую книжку о моем деде.
И, конечно, эта книга вряд ли увидела бы свет без поддержки и помощи моего мужа, Николая Васильевича Шведова. Он не только поддерживал, успокаивал меня в те минуты, когда казалось, что такой огромный материал невозможно осилить. Да и мне одной невозможно было пережить это без слез. Мы вместе прочли десятки документов в Архиве ФСБ РФ, он помогал и поддерживал меня во всех поисках долгое время, пока шла работа над книжкой.
Глава первая
Волынское, ноябрь
Волынское растворилось.
Москва к нему присмотрелась, прищурилась, включила в свои границы и съела. Там еще при Хрущеве – Брежневе возникли кварталы Очакова и Матвеевского, куда выселили людей из центра: стало тесно советским конторам. А теперь уж и подавно. Лишь названия жилых массивов отдаленно напоминают об истории гнездовья сталинской номенклатуры – «Кутузовская Ривьера» (прямо как в Ницце!), «Волынский», «Ближняя дача». И – прямо в лоб: «Дача Сталина».
– Так-так, и где у родителей квартира?
– В жилмассиве «Дача Сталина»!
– Круто! А кто такой Сталин?
А когда-то между заборами, из-за которых свисали ветки с яблоками, простирались дачные улочки. На столбах висели радиорупоры, фонари с колпаками, которые поскрипывали на ветру.
Посреди ночи уже под утро, когда замолкали цикады и дачники видели третий сон, мелькали фары. По улице рокотали две машины: впереди, как правило, легковая эмка, ГАЗ М-1, за нею, переваливаясь на ухабах, «черный воронок» – полуторка-фургон с надписью «Хлеб» или «Шампанское» на брезенте.
То в одном дворе, то в другом, то в ближнем, то в дальнем лаяли собаки, будто передавая друг другу дурную весть. Прятались, чуя недоброе, коты. Кое-где зажигались окна, а где-то и не зажигались, чтобы не накликать беду. Но между портьерами, между занавесками все равно мелькали бледные от бессонницы лица, огоньки свечей, угольки папирос: да за кем же они снова, Господи?.. А вон, видишь, возле той сосны остановились!.. Значит, не за нами!