Ты думаешь, что они лучше меня?

Рос Ривера

Ты думаешь, что они лучше меня?

Kapitel 1

– Что ты уставился на эту статую, будто последний раз ее видишь? Пойдем, пока комнаты всякие эльфы не заняли. У меня нет желания потолок рогами царапать.

– Да ползу я, ползу.

– Потом тошнить с нее будет.

– Улыбнись уже, только приехали, а ты ворчать начинаешь. Все будет чики-пуки!

Матиасу остается только закатить глаза, отвернувшись от друга. Уже и поворчать старым дедом нельзя. Поблагодарили бы хоть за то, что во время дороги мозги этим не насиловали. Но он не может долго ворчать рядом с наагой, поскольку путь исправления такой, болезненный. Только чего стоит дальнейший приз! Разве что ему кажется, что как-то все идет неправильно, поскольку Келерт предпочитает в отношениях каких-то непонятных шлюх. А казалось бы!

– Слушай, а если потолок окажется не таким высоким, может, прицепим к твоим рогам кисточки, чтобы в конце года любоваться на красоту?

– Слушай, а белить потолок ты будешь?

Ван дер Линден чуть ли не рычит, минуя вахтерш, кудахтающих о чем-то своем. Как он немалых габаритов, даже если учитывать его худощавость, так и Миккель не ужик миниатюрный. Было бы плачевно постоянно стукаться лбом или рогами о косяк. Во-первых, это больно. Во-вторых, обидно. Поскольку это можно считать за дискриминацию высоких существ, коим он и является. А вот по отношению к другу – по площади. Длинный черт, но Матиасу нравится (ну, может, у него фетиш на таких, не нужно его винить за это). Наага же улыбается женщинам, ему хотелось даже остаться и поболтать с ними о том о сем, ведь от расположения к тебе вахты зависит их дальнейшая жизнь в общежитии. Только вот, увы, не желал он отставать от своего друга, что уже, видимо, в красках представляет страстные поцелуи своего лба с дверными косяками. Выглядит и больно, и смешно одновременно. Нельзя завидовать высокому росту – то еще проклятие.

Еще не нагнав сатира, Келерт уже слышит красноречивые речи, что были пропитаны нескрываемым недовольством и неким разочарованием. Светлая бровь медленно ползет выше, а любопытство just up, up, up. Неужели все так печально? Таки просовывая голову в комнату, беглый взгляд голубых глаз оценивает местные апартаменты без особой брезгливости и даже с некоторым упоением. Комната была оформлена в светлых тонах, минималистичная мебель, большое окно, света много, немаленький шкаф. Но кто опять рогами скрипит по потолку? Правильно, ван дер Линден. Нахмуренные брови, прижатые к голове уши. Только это выдавало все его раздражение. Хотя можно упомянуть и о хвосте, что хлестко бил по бедрам от недовольства, задевая и тушку Миккеля.

– Расслабься, не все так плохо.

– Не все так плохо? Да, действительно. Не тебе же потолок царапать, Миккель.

Келерт растягивает уголки губ в веселой улыбке, когда хвост сатира, что не ведал покоя, настойчиво и недовольно задевал его тело, широкая ладонь хлопает по чужой спине недолго, дабы тот все же не разочаровывался раньше времени, да и ликом своим светлым не кис. И ведь на чужое похлопывание отвлекаются. В конце концов, Матиасу приятны прикосновения друга. И хотел бы получать больше, да его раса и нааговские пристрастия в отношениях не позволяют этого добиться. Как всегда полагалось, ван дер Линден ненастойчив.

– Две маленькие кровати… – отмечает Матиас, скосив прищуренный взгляд на друга и брякнув сережкой на ухе. – …сдвигаем?

А можно вопросы и не задавать. Потому что ни один на одной кровати не поместится, хоть новую закупай. Правда, для этого сатир скуповат. Черта с два он станет тратиться на что-то еще, если можно быть мамкиным инженером и спать вместе с Миккелем. Все лучшие друзья так делают, честно-честно.

– Определенно! Заранее извиняюсь, если скину тебя, дружище, – блондин подмигивает.

– Так ты со мной полетишь с кровати, чего радуешься раньше времени?

Конечно, сатир шутит. Веса не хватит за собой Миккеля с кровати стащить. Вот же ж!..

«Будто мы никогда не ночевали вместе»

Сам он слегка усмехается собственному замечанию и наконец поворачивает свои остроконечные уши в сторону друга. Не вечно же ходить букой. Этим он будет заниматься в учебное время, в особенности по отношению к сокурсницам. А пока он наблюдает за наагой, которая скользит тут из угла в угол в поисках каких-нибудь ништяков, пасхалок от ранее живших тут старшекурсников. Увы и ах, Миккель остается разочарованным.

– Что насчет вечернего похода в бар? Или за пивом и сюда? Нагло протащим и будем в первый же день нарушать правило о запрете распития алкогольных напитков на территории общежития, – последние слова блондин произносит с нескрываемой насмешкой да нос к потолку вздергивает, словно сам зачитывает устав проживания в этих стенах. Не в силах долго терпеть, Келерт улыбается и переводит выжидающий взгляд на Матиаса, ведь тот все же обязан оценить его попытку в образ нравственного божества, что снизошло на землю, дабы карать смертных за само существование алкоголя.

– Еще не успели начать учиться, а ты уже пить собрался? Дружище, ты так до сессии не доживешь.

Матиас мотает головой и негромко хмыкает, слегка проведя пальцами по чужой шевелюре. Келерт ползает на этом уровне, так почему бы постоянно не намекать на всем давно известный каламбур: всегда под рукой? Сатир же после этого отходит к шкафу. Как всегда верхние полки ему. Жаль, это все равно не поможет спрятать какие-либо вещи от Миккеля, он везде достанет, засранец. Впрочем, это даже и не плохо.

– Окей, ладно, я за. Если пиво нормальное будет. Только как протащим?

Какой кошмар, ему бы пить. Хотя, казалось бы, сатиры существуют ради алкоголя. А этот сломанный какой-то, на помойку его и нового делать. Хрен бы там. Везде чудит. Наага и не замечает.

Миккель весело улыбается, игристо сверкая голубыми глазами, почти не отрывая их взора от задумавшегося друга, лицо которого всегда казалось ему по-хорошему забавным. Вечное состояние непроницаемого выражения лица и отсутствие каких-либо ярких эмоций в чужой палитре настроения всегда веселило змею, ведь, не знай он друга так долго, думал бы, что это очередной вычурный придурок, что норовит портить настроение и себе, и тварям вокруг, а это довольно трудно сказать о Матиасе. Пусть его худощавый и жилистый друг часто старался отговаривать Миккеля от затей заранее гиблых, Келерт с искренним наслаждением любовался парнем, когда тот в своей привычной манере все же веселился рядом с ним, разделяя и пожиная все плоды их жопотворений. Это ли не назвать отличной дружбой?

– Нет, ну если тебе не хочется тащить пиво в сумке, ты можешь пронести его в штанах, а я взгляну на это, – добрая улыбка студента приобрела на секунду гаденький видок, а в мыслях он уже вырисовывал эту комичную ситуацию, когда Матиас проходит мимо вахты, и его кожаный ремень, что не в силах выдержать весь груз своей ответственности, предательски спускается, позволяя милейшим женщинам лицезреть и цвет нижнего белья сатира, и их вечерний ужин, что включал в себя зерна, что вместо участи в буханке хлеба выбрали судьбу более приятную – пивную.

Келерт падает на одинокую койку, что еще не успела приползти ко второй. Да уж, местечка тут действительно ни развернуться, ни присесть. Юноша вытягивает хвост, кончиком коего едва задевает ноги сатира, что стоял поодаль, и слабо шлепает им по ним, словно невзначай, возвращаясь в собственный омут мыслей, где последней памяткой были не цветные трусы ван дер Линдена и забавные выражения лица вахтерш.