Расскажи мне о море...

Локи уходил в темноту наступающей ночи, прочь от зарева в гаванях Эбенгарда, от высоких зубчатых башен крепости и грузно нависших над водой многоярусных пирамид. Бежал от нежного, искушающего шепота, что просачивался сквозь толстые стены Дворца Вивека, роскошного склепа-гробницы-тюрьмы, внутри которой дремало заточившее само себя божество. Живое совершенство с кожей цвета золота и пепла, и бездонными зеленоватыми глазами, в которых далекими зарницами мерцала потаённая синева. Первое, что увидел перед собой Локи — не рождённый, но сотворенный.

Прохладные губы, касавшиеся его рта, сложились в нежную, слегка рассеянную улыбку торжествующего мастера, любующегося своим шедевром.

«Кто я?» — спросил Локи, ещё не ведавший своего имени.

«Ты моя тень. Отражение в тихих водах, зоркие глаза и чуткие уши. Сгусток моего дыхания, обретший кровь, плоть и разум. Моё прекрасное творение, готовое отправиться навстречу всем чудесам мира», — ответило божество, снова целуя и делая что-то, от чего совершенно не хотелось задавать вопросов, но только покоряться и быть счастливым.

Божество солгало. Ему требовался соглядатай в мире за пределами Дворца, сметливый, шустрый и верный. Перчатка в человечьем обличье, которую Вивек порой натягивал на свою божественную руку, чтобы сделать ход в извечной игре властей и корон. Это было хуже, чем самое жестокое из насилий – ощущать, как ты утрачиваешь собственную волю, превращаешься в покорного исполнителя… и ничего, ничего не можешь с этим поделать. Ты обречен быть воплощением Вивека. Локи умирал и воскресал, не в силах понять, что же он такое. Где кончается Вивек и начинается он сам, какие помыслы в его голове принадлежат ему самому, а какие — божеству.

Возможно, тогда он и сошёл с ума. Или же научился возводить стены вокруг собственного разума, создав крепость, в которую Вивеку не было доступа. Вивек изводил его шепотом и воспоминаниями, призывал вернуться обратно, обещая спокойствие небытия, суля наслаждения и ясность рассудка. Локи затыкал уши, боролся с ночными кошмарами, искал выход из призрачного лабиринта.

И таки нашёл его. Теперь у него была перчатка работы двемеров. У него был драгоценный Призрачный Страж и знания — собранные по крохам из недомолвок и недоговорённостей, извлечённые из смутных воспоминаний и туманных речей бога. Его ждала долгая, пыльная дорога к Красной Горе, под которой, истекая тяжёлой, медленной кровью, бьётся Сердце Лорхана — древнее, как сам мир, непостижимое, могущественное. Сердце, век за веком питавшее силой Триумвират Альмсиви, поддельных, самозваных богов. Нет и никогда не было жуткого Лорда Дагота, убитого и не-мертвого, засевшего в подземельях, в безграничной злобе своей мечтающего испепелить мир. Вековечного Врага, некогда подло и коварно убившего героя Неревара, побежденного Триумвиратом и заточенного за непреодолимой Стеной Богов.

Была лишь ложь, бесконечная подлая ложь, и больше ничего.

У него было средство положить этому конец. Усилием воли он сумел разорвать связь между собой и Вивеком. Стал тенью среди теней — неуловимой, стремительной, скользящей меж светом и мраком. Он доберётся до Красной Горы, а там… там он обрубит другую связь — между Сердцем и троицей впившихся в него паразитов. Посмотрит, нельзя ли забрать ставшее бесхозным Сердце себе. Ради интриг Вивека он сменил столько ролей и масок… отчего бы теперь не примерить на себя обличье бога?