Голубое Сало

ЗНАМЕНСКАЯ (останавливает его ). Постой. Я говорю – не надо.

АНТОН. Да барин ведь, поди, давно ждет вас.

ЗНАМЕНСКАЯ. Милый, хороший Антон. Меня здесь давно уже никто не ждет. (Осматривается .) За два года ничего не изменилось. И дом все тот же. И сад. И даже флюгер над мезонином все такой же ржавый.

АНТОН. Да кто ж туда полезет красить-то, барыня, голубушка! Я уж в летах, а работников барин нанимать не желают-с, потому как денег нет. Уж и управляющего рассчитал, и горничную. Один я остался. Что уж тут до флюгера – крыльцо поправить не на что!

ЗНАМЕНСКАЯ. А где качели? Они висели вон на той яблоне.

АНТОН. Веревки сопрели, вот я и срезал. А барин и не заметили-с, кому ж качаться теперь? Наталья Николавна с детьми больше не приезжают. (Спохватывается. ) Барыня, голубушка, вы же все сзади забрызгаться изволили! Позвольте плащик!

ЗНАМЕНСКАЯ (облокачивается на ствол яблони ). Оставь.

АНТОН. Вы, чай, со станции?

ЗНАМЕНСКАЯ. Да. Я постою здесь немного и пойду. А ты не говори ему ничего. Слышишь?

АНТОН. Да как же это?

ЗНАМЕНСКАЯ. Ответь мне, что, он по-прежнему… (Задумывается. )

АНТОН. Чего изволите?

ЗНАМЕНСКАЯ. Нет, ничего. Прощай. (Бросает ветку сирени, идет прочь, но сталкивается с Полозовым. Он во фраке и белых перчатках, держит на руках мертвую борзую собаку. )

ПОЛОЗОВ. Арина… Арина Борисовна.

ЗНАМЕНСКАЯ (отворачивается ). Виктор Николаевич.

ПОЛОЗОВ (в оцепенении ). Я…

ЗНАМЕНСКАЯ, Простите за беспокойство.

ПОЛОЗОВ (с трудом говорит ). Вы… нисколько. Позвольте. Это так…

ЗНАМЕНСКАЯ. Я зашла посмотреть на ваш сад. Просто так. У вас умерла собака? Постойте, неужели это та самая? На руках она такая маленькая.

ПОЛОЗОВ (кладет собаку на землю ). Я очень рад вас видеть. Это так неожиданно, но очень хорошо. Очень хорошо

ЗНАМЕНСКАЯ. Что – хорошо?

ПОЛОЗОВ Что вы здесь.

ЗНАМЕНСКАЯ. Так странно… Когда я шла со станции через рощу, меня обогнал пьяный мужик на лошади. Голый по пояс, с какой-то механической вещью в руке, наверно отломанной от какой-то машины. Он ей стучал по стволам берез и кричал: «На постой, на постой!» Сумасшедший мужик. На какой постой? Совсем сумасшедший мужик И очень злобный.

АНТОН (качает головой ) Это, видать, востряковские озоруют.

ПОЛОЗОВ (Антону ). Поди, собери нам чаю.

АНТОН. Сию минуту, батюшка.

(Уходит .)

ЗНАМЕНСКАЯ (наклоняется к собаке, гладит ее ). Да. Это тот самый пес. Древнегреческий, как говорила ваша сестра. А я забыла, как его звали: Ангиной? Орест? Алкид?

ПОЛОЗОВ. Аттис.

ЗНАМЕНСКАЯ. Аттис! Милый Аттис. Да-да. Я вас еще тогда спрашивала – кто это – Аттис? А вы отвечали – любовник Кибелы. Но я не знала историю Кибелы. А признаться в этом стеснялась. А теперь – вовсе не стесняюсь. Мы брали Аттиса всегда с собой на прогулки. Он был таким быстрым, красивым. А однажды кинулся трепать барана. И вы так накричали на него. Виктор Николаевич, что у вас с лицом?

ПОЛОЗОВ. Ничего. Кажется – ничего.

ЗНАМЕНСКАЯ. Скажите, это ужасно, что я здесь?

ПОЛОЗОВ. Это очень хорошо.

ЗНАМЕНСКАЯ. Я вам признаюсь – я не прочла ни одного вашего письма.

ПОЛОЗОВ. Я догадался.

ЗНАМЕНСКАЯ. Все восемнадцать писем я сожгла в камине. Это гадко, я знаю. Но мне что-то мешало их прочесть. Я очень скверная?

ПОЛОЗОВ. Арина Борисовна, пойдемте в дом. Здесь сыро.

ЗНАМЕНСКАЯ. Нет, нет. Останемся, останемся. Я так любила ваш сад. В мае особенно. Помните, когда приехали Панины? И вы с Иваном Ивановичем стреляли по бутылкам. А вечером мы катались на лодке. И Кадашевский упал в воду. А на следующее утро все яблони зацвели. Все сразу И вы сказали, что это оттого, что я здесь. А Панин сказал, что это к войне.

ПОЛОЗОВ. Да… припоминаю.

ЗНАМЕНСКАЯ. Но войны не случилось. Только в Коноплеве мужик зарубил свою семью.

ПОЛОЗОВ. Это я тоже помню (берет ее за руку ). Пойдемте в дом. Вам надо отдохнуть и прийти в себя.

ЗНАМЕНСКАЯ (смотрит на мертвую собаку ). Странно все-таки.

ПОЛОЗОВ. Что?

ЗНАМЕНСКАЯ. Мертвые собаки похожи на живых собак. А мертвые люди вовсе не похожи на живых. Когда я хоронила своего отца, я знала, что это не он лежит в гробу, а совсем другой человек. Поэтому я до сих пор не верю, что мой отец умер. Он жив. Да и вообще, то, что лежало в гробу, не было похоже на человека. Вы не согласны?

ПОЛОЗОВ. Да-да. Вы правы. Хотя…

ЗНАМЕНСКАЯ. Что?

ПОЛОЗОВ. Вон отсюда!

ЗНАМЕНСКАЯ (непонимающе смотрит на него ). Что?

ПОЛОЗОВ (кричит ). Вон отсюда! Вон! Сейчас же – вон!

Знаменская делает два шага назад, неотрывно глядя ему в лицо, затем поворачивается и убегает. Появляется Антон.

АНТОН, Звали, барин?

ПОЛОЗОВ. Нет… то-есть – да. Помоги мне. (Берет пса на руки и осторожно опускает в яму. )

АНТОН. А что же Арина Борисовна? Чай пить пойдут-с? Я накрыл уж.

ПОЛОЗОВ. Помолчи (смотрит на мертвого пса, кидает на него горсть земли ). Закапывай.

Антон сваливает землю в яму.

ПОЛОЗОВ. Семь лет. Всего семь лет. Для дворовой собаки это – ничто. А для борзой – срок жизни.

АНТОН. Как же! У борзых-то вся жизнь на бегу Продыху нет. А пес славный был. По ладам-то чистый, густопсовый. А разметной-то! Страсть! Так и стелется, так и стелется! Заглядишься, бывало. Ваш покойный батюшка, бывало, говаривал, – у нашего Аттиса щипец, что у крокодила – зайца пополам перекусит. Сорок три лисицы затравил. Вот дела какие.

Полозов медленно бредет к дому.

Гостиная в доме Полозова; Виктор Николаевич сидит в кресле и курит сигару; подле него – китайский чайный столик, накрытый на двоих; с краю стоит графин с водкой. Входит Антон с тарелкой соленых огурцов.

АНТОН. Вот, батюшка, все, что есть. А каперцы у нас еще на Крещенье кончились. Какие уж тут каперцы, коли скоро хлеба купить не на что будет.

ПОЛОЗОВ. Ступай.

АНТОН (ставит огурцы на столик, прижимает руки к груди ). Батюшка барин, помилосердствуйте! Что же вы такое с собой творите?

ПОЛОЗОВ. Ступай.

АНТОН. У меня сердце кровью обливается, глядючи! Я же вас с пеленочек знаю! Как же так, Господи Иисусе Христе! Почто вы себя эдак губить изволите-с?

ПОЛОЗОВ. Ступай!

АНТОН. Да иду, иду уж. Господи! Пропадем ни за грош… (Выходит. )

В полуоткрытое окно просовывается трость и открывает его. Показывается голова Штанге.

ШТАНГЕ. Виктор Николаич, мамочка, приветствую!

У тебя, брат, ворота настежь! Сразу видать широкую натуру! Ты прости, мамочка, я уж через окно, по-флибустьерски! (влезает в окно; на нем нанковая тройка, белая шляпа, в руках трость и кулек с бутылкой мадеры.) Ну, здравствуй, мамочка!

Полозов, не вставая, подает ему руку.

ШТАНГЕ. Что это ты – чай огурцами закусываешь? (Замечает графин с водкой .) A, pardon, водка! Прелестно! А я к тебе тоже с питейным трофеем! (Ставит на стол бутылку мадеры. ) Ein Geschenk, mein lieber Freund! Крымскую мадеру я предпочитаю испанской. Ты один?

ПОЛОЗОВ. Один.

ШТАНГЕ. Что такой пасмурный? Случилось что?

ПОЛОЗОВ. Аттис умер.

ШТАНГЕ. Исдох? Ай-яй-яй. Жаль. Славный пес был Помнишь, как по осени тогда? Ату, ату! Жаль, черт возьми. Искренне жаль. (Садится. ) Угости-ка, брат, сигаркой.

Полозов молча открывает пустую коробку из-под сигар, показывает ему.

ШТАНГЕ. Вышли все? Черт с ними. (Оживленно. ) Ну, мамочка моя, я тебе доложу – Крым весной, это такое безэ, такая прелесть! Мы по-глупости туда все осенью, да зимой норовим, а весной здесь родную грязь месим. А ты съезди в Ялту в апреле – другим индивидуумом вернешься. Чудо, просто чудо. Все цветет, тепло, сухо, воздух специально для наших бронхов. По набережной дамы прогуливаются. И весьма недурственные.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.