Рагнарёк, или Приключения Антихриста, Локи и Калеба

Dari A.V.

Рагнарёк, или Приключения Антихриста, Локи и Калеба

Глава 1. На грани бытия

Что происходит, когда умирает бог? Что-то не менее могущественное стремится занять его место. Ведь бог – суть квинтэссенция независимо существующего явления природы. В основном, боги бессмертны. Никто не посягает на их жизни, а между собой они давно перестали враждовать. А смысл? Все члены семьи привыкли друг к другу, все знают, что ожидать от родственников, между ними налажены прочные, давние связи. Общие шуточки, подтрунивания, коалиции внутри семьи. Если вдруг в семью войдёт кто-то новый – это же сколько проблем! Придётся вводить в курс дела, учить обычаям, проводить экскурсии по Олимпу, выстраивать отношения. Есть ещё риск, что новый член семьи не приживётся. Не сойдётся ни с кем характерами. И всё – беда. Ладно, если это окажется слабый бог. Ему можно будет указать его место и игнорировать.

Но что делать, если новый бог превзойдёт по силе всех их вместе взятых? Нет-нет, лучше об этом даже не думать! Пока титаны спят в недрах земли, опасаться нечего.

Так, мы отвлеклись.

На самом деле, куда интереснее узнать, что бывает с простыми смертными после смерти. Калеб, например, знал ответ на этот вопрос.

Гару, жена Калеба, сначала почувствовала, что лежит на голой, холодной земле. Потом только открыла глаза. Оказалось, что Калеб трясёт её за плечо. Она неохотно поднялась на локте.

– Ты умер? – Спросила она сонным голосом, как по утрам говорила ему “как дела?”

– Похоже…

– Что за дурная привычка? Избавься от неё.

– Больше не буду, обещаю.

Они рассмеялись, и Калеб помог жене подняться.

Земля мокрая, расползается под ногами. Людей на тракте меньше, чем в первый раз, когда Калеб здесь оказался. Но поток всё равно медленно двигается к реке. В остальном ничего не изменилось. Белая башня стоит на месте. Лодки регулярно отчаливают от берега Стикса.

Калеб и Гару поплелись вместе со всеми. Подстраиваться под темп ходьбы не пришлось. Когда попадаешь в это место, ноги словно прирастают к земле. Огромных усилий стоит переставлять их. И старый, и молодой, и больной, и здоровый чувствуют себя так, будто их суставы скованы цепями. С этим грузом двигаться – настоящий подвиг. Люди плетутся к реке, проклиная силу тяготения, которая давит не только на их стопы, но и на головы, шеи, позвоночники. Нет смысла упоминать, что все они не сгибают колени, а везут стопы по земле, оставляя за собой неглубокие бороздки. Ведь души, в общем-то, весят очень мало.

И, тем более, никто не смотрит по сторонам. А о том, чтобы задумываться над происходящим, нет и речи. Несмотря на это, каждый следует общемировому коллективному бессознательному и интуитивно знает, куда и зачем идёт. К берегу. Там их подберёт лодка. Лодке можно доверять.

Иногда на тракте собирается очень много людей. Некоторые пытаются обгонять остальных. Но даже когда здесь происходит настоящее столпотворение, включается второе коллективное бессознательное: никто никогда не пересекает границы тракта. Выбившиеся из сил люди ложатся на обочины (сидеть в разы тяжелее), ожидая, когда поток поредеет. И ни при каких обстоятельствах они не пересекают незримой линии, отделяющей тракт от необозримой пустоши, раскинувшейся на сколько хватает глаз по обе стороны от него. В первый раз Калебу некогда было вдаваться в подробности.

– Почему нельзя расширить дорогу? – Спросил он у Гару. Сначала он хотел задать другой вопрос: “Может, пойдём по пустоши?”, но откуда-то и у него появилось знание о том, что это – табу.

– Тракт создан в самом начале разделения мира на угодия богов и угодия титанов. На нём безопасно, на берегу тоже. Но если пересечь границу, никто не поручится за твою судьбу. Подземный мир – вотчина демонов. Он полон опасностей, начиная со входа. Пока тракт только строился, души умерших до берега сопровождали Анубисы, они же обеспечивали охрану. Теперь люди сами за себя в ответе. Будешь смотреть под ноги – доберёшься до лодки без приключений.

– А откуда людям это правило известно сейчас, когда Анубисов не стало?

– Память поколений, полагаю. Есть те, кто оступается, или как-то иначе оказывается на пустоши. Что же… С Хароном они точно не встречаются. Даже мне жутко думать об их участи. Пустошь – территория, закреплённая за Тартаром, а тракт – за Аидом. Это всё, что следует знать.

– А кому принадлежит башня?

– Демаркационная зона. Через неё при необходимости Аид может общаться с глубинным миром. Представь себе, иногда у них возникают совместные дела.

Они подошли к реке через несколько мгновений после того, как отчалила очередная лодка. За один рейс Харон и его помощники могли забрать до двадцати душ. Сейчас берег казался пустым. Калеб и Гару попали в счастливый промежуток затишья, когда последние уже уплыли, а следующие медленно подтягивались, не угрожая устроить столпотворение в ближайшее время. Пара села на песок, или то, что было его подобием. Калеб разулся. Хотел в последний раз ощутить подобие пляжа. Но у него не вышло. Мелкие чёрные частички на ощупь напоминали бетонную пыль – не особо приятное развлечение даже для самого заядлого кинестетика.

– И что же с тобой произошло? – Наконец, спросила у него Гару.

– Это был медведь.

– Да ладно? – Гару усмехнулась и хлопнула в ладоши. Они прожили вдвоём, потом некоторое время втроём, а после того, как дочь их покинула, снова вдвоём в тайге почти пятьдесят лет. Калеб знал лес до последней хвойной иголочки, чувствовал себя комфортно и в мороз, и в непогоду. Хищники обходили его стороной.

– Я стрелял, – Калеб напряг память. Не особо приятно вспоминать последние мгновения своей жизни, понимаете? – Но это был очень уж резвый и молодой медведь.

– И разъярённый, – представила себе Гару.

– Именно. Очень толстая шкура. Может, я его и ранил, не знаю. Он явно забрёл в наш участок издалека. Все “мои” хищники не человекоядные. К тому же, Гару, не забывай, мне семьдесят три года, я сдал за последнее время.

Он увидел улыбку на лице жены. В подземном мире душе не обязательно пребывать в том возрасте, в котором она покинула мир живых. Сейчас, как и в прошлый раз, когда Калеб умер глубоким стариком, в загробном мире его возраст изменился. Двадцатилетний юноша выглядел великолепно. И Гару из старушки превратилась в юную красавицу, как в её бытность гаргульей.

– Страшно было? – С трепетом перевела она тему.

– Я испугался за тебя.

В ту пору, когда гаргулья отказалась от божественности для того, чтобы вдохнуть жизнь в своего возлюбленного, их судьбы прочно переплелись. Боги не простили светоносную за “разбазаривание” бессмертия и наложили на супругов своего рода проклятие: дарующая жизнь лишится собственной в одно время в перерождённым человеком. А, так как смертные живут недолго, Гару вместо вечности оставалось всего несколько земных лет в теле женщины. Но она добровольно пошла на это. Умереть в один день с любимым и продолжить существование в царстве своего дяди – Аида.

– Я ничего не почувствовала, – утешила она супруга. – Просто вдруг навалился глубокий сон. Я отложила посуду и решила прилечь. А проснулась уже здесь. Что тоже неплохо, ведь для нас с тобой дом – в любом месте планеты.

– Не важно, где, важно, что вместе, – подтвердил Калеб. Эту фразу они повторяли друг другу на протяжении их смертной жизни. И оба ни на минуту не усомнились в этом своём убеждении.

Наконец, в махровой темноте послышались удары вёсел о неживую жидкость, которую здесь гордо именовали рекой. Волны упрямо отказывались возникать, катиться и разбиваться о берег, даже когда длинный тёмный силуэт приблизился вплотную. Разрезав носом едва вздрагивающую поверхность мутной (так и быть) воды, в берег врезалась большая лодка. На её корме в скупом свете подвешенного к шесту фонаря стоял сам Харон. Гару была с ним знакома многие сотни лет. При этом Знаменитый Паромщик не выказал ни единого знака приветствия или узнавания. Это слегка задело чувства бывшей гаргульи. Дядя наверняка знает об их с Калебом прибытии. Почему же он не прислал для них отдельную маленькую лодочку? Или хотя бы не велел Харону объявить о намерении сопроводить гостей во дворец. Вместо этого всё проходило в штатном режиме. Паромщик безмолвно наблюдал из-под капюшона, как души заполняют лодку, рассаживаясь по скамейкам. Все, опять же, интуитивно знали, что нужно делать, благодаря чему Вечный Перевозчик был избавлен от ненужной суеты, глупых вопросов, неуместных комментариев. Честно говоря, каждый присутствующий, будь его воля, обошёл бы этого типа десятой дорогой, но, раз уж судьба свела их на одном квадратном километре, все старались не смотреть на фигуру в плаще и вообще вести себя как можно покладистей и незаметней. Одна лишь Гару уверенно потянула Калеба в лодку на ближайшую к Харону скамью. Она рассчитывала переброситься со старым знакомым словечком, расспросить о новостях. Когда эти двое буквально утонули в тени, излучаемой самими одеждами Легендарного Кормчего, остальные пассажиры с облегчением выдохнули. Они были избавлены от необходимости приближаться к Харону вплотную. Лодка хоть и была длинной и крепкой, особой устойчивостью не отличалась. Пока группа из двадцати душ рассаживалась на скамейки по обеим сторонам от узкого прохода, вся конструкция кренилась на каждый бок по очереди. Пассажиры иногда даже вынуждены были договариваться, кто в какой момент садится, чтобы остальные подготовились наклониться в противоположную сторону. Странно, в учебниках по истории об этом нет ни строчки, но каждый, попавший сюда, чётко осознавал, подобно тому, что сходить с тракта нельзя, касаться воды Стикса ему не менее противопоказано. Пассажиры рассаживались несколько минут. Харона, кажется, это вполне устраивало. Он не спешил. Убедившись, что все устроились, дотянулся лопастью весла до берега и сдвинул ни на грамм не потяжелевшую лодку обратно в реку.