Страница 2 из 7
В составе ратей присутствовали представители феодалитета – бояре и слуги, которые, однако, не были в них единственным составным элементом. В целом масса участников таких походов не отличалась единообразием. Уровень социально-экономического развития существенно отличался в разных частях Северо-Восточной Руси. На северных окраинах отсутствовало или было слабо представлено боярское землевладение. Устюжская и вологодская рати, не говоря уже о воинственных вятчанах, тем не менее регулярно встречались на страницах летописей. Их военный потенциал сохранял свое значение даже в начале XVI в., уже после создания поместной системы. В 1503 г., например, «князь великии (Иван III. – М. Б.) посылал ратью устюжан да двинян стеретчи Иванагорода от немцев»[8].
Участие в «ратях» широких слоев населения было характерно и для центральных районов. Московские купцы присутствовали в составе наскоро собранных войск, выступивших в 1433 г. против Юрия Звенигородского. Много позднее, в казанском походе 1469 г., среди москвичей, «кои пригожи по их силе», также находились сурожане, суконники и купчие люди[9].
Тем не менее очевидно, что основную ударную силу в ратях составляли именно бояре и слуги, имевшие навыки военных действий. Привлечение их к походам (по сути, нерегулярная служба) создавало предпосылки для будущего перехода на обязательную службу с подчинением непосредственно самому великому князю или кому-то из его «братьи меньшей» и уравнением в правах со «старыми слугами» московских князей. Этот процесс был, однако, далеко не однозначен и растянулся на длительное время. Ключевым фактором, тормозившим его развитие, являлся вопрос о вознаграждении за службу.
Необходимость выплачивать татарскую дань долгое время ограничивала рост численности княжеских дворов. Служба, с набором соответствующих прав, в числе которых было освобождение от дани, в этих условиях неизбежно приобретала привилегированный характер. Переход бояр и слуг вольных к новым «сюзеренам» после утраты самостоятельности их прежними княжествами происходил в индивидуальном порядке. Количество кормлений, основных источников содержания бояр, было ограничено. Весьма незначительным было и число условных держаний на дворцовых землях. Контроль над той или иной территорией (очередные «примыслы») приводил к появлению там их сподвижников, «вернейших паче всех» московских бояр. При отсутствии до определенного времени (ориентировочный рубеж – середина XV в.) заинтересованности в массовой службе часть местного боярства теряла источники своего дохода, что в первую очередь отражалось на их статусе. В том числе эта судьба ждала некоторых находившихся прежде на княжеской службе лиц.
Комплексные ограничения, рассчитанные на защиту «черных» крестьянских земель – основных плательщиков «выхода», сдерживали рост боярского землевладения и не позволяли князьям завоевывать расположение своих «вассалов» путем масштабных раздач. Фискальные интересы в условиях постоянной опасности татарских набегов в этом случае играли доминирующую роль. Соответственно, вопрос закрепления за собой и своими потомками новых территорий оставался по мере расширения небольшого Московского княжества неопределенным. При изменении политической ситуации они легко меняли свою владельческую принадлежность, переходя от одного княжеского дома к другому. В какой-то мере этот вопрос решался за счет выборочного привлечения на свою сторону представителей местной знати. Московскими боярами из отдаленных от столицы земель уже в XIV столетии стали, например, костромичи Зерновы (род Сабуровых и Годуновых по определению Государева родословца), юрьевцы Добрынские и Станищевы, белозерцы Монастыревы. Приведенным примерам, очевидно, не хватало системности и масштабов, которые способны были бы стать основой для широкого представительства провинциальных элит в окружении великого князя.
Снижение зависимости от Орды и объединение большого массива русских земель кардинально изменили существовавший расклад сил. Центральному правительству уже во второй половине XV в. потребовалось многократно увеличить число исполнителей различного уровня. Прежде всего для несения военной службы («дальних» походов), на постоянной основе. Очень скоро служба приобрела обязательный характер для большинства крупных и средних землевладельцев вне зависимости от характера их прав на землю: вотчинники, держатели, позднее помещики. Основную массу служилых людей составили дети боярские. Первоначально представители этой категории упоминались в качестве членов княжеских дворов (князья, бояре и дети боярские и «все дворяне» из жалованных грамот). Уже в казанском походе 1469 г., однако, наряду с детьми боярскими «двор свои» (Ивана III. – М. Б.) упоминались «от всеа земли дети боярскые изо всех градов»[10]. К этому времени основные характеристики статуса детей боярских были, очевидно, распространены на широкие слои пригодных к службе лиц различного происхождения. Из них были сформированы территориальные объединения (корпорации) служилых людей, будущие «города».
Успешность этого начинания демонстрируется отсутствием упоминаний о существующих различиях для детей боярских из большинства уездных корпораций. На равных службу несли представители примыкающих к Москве уездов, «понизовых городов дети боярскые», недавние «вассалы» откровенно враждебных Василию Темному удельных князей, а также выходцы из недавно присоединенных княжеств.
Созданная служебная система эффективно цементировала новое государственное образование, многократно увеличивая количество связей между его отдельными территориями (уездами) с центральным правительством и придавая ему необходимую целостность. Эта система могла функционировать на протяжении длительного времени при условии обеспечения лояльности задействованных в ней служилых людей. Одним из первых шагов, сделанных в этом направлении, стало широкое привлечение выходцев из местных элит в состав Государева двора, особой военно-политической корпорации, созданной в годы Феодальной войны. Процедура отбора отразилась, хотя и в самых общих чертах, в летописном известии 1463 г. о действиях наместника Иоанна Агафоновича Сущего, собравшего ярославских вотчинников (князя Ивана Стриги Оболенского. – М. Б.): «А кто будет сам добр, боарин или сын боярьской, ин его самого записал». Это известие дополняется актовыми материалами, согласно которым отобранные ярославцы были собраны в Москве, где получили жалованные грамоты на свои вотчины, то есть, вероятно, приобрели статус дворовых детей боярских[11].
Дворовая тетрадь 1550-х гг., наиболее полный список дворовых детей боярских середины XVI в., показывает, что к этому времени в составе Государева двора присутствовало, по крайней мере, 44 отдельные территориальные группы. Сопоставление этого документа с другими источниками, восходящими к упоминаемой в родословных росписях «дворовой книге» 1536/37 г., дает основания говорить о том, что территориальная структура Государева двора существовала уже, по крайней мере, во втором десятилетии XVI в. и последовательно прирастала новыми рубриками в соответствии с расширением границ Московского государства.
Попадая в состав этой привилегированной корпорации, местные дети боярские получали доступ к системе государственного управления. Некоторые из них делали успешную придворную карьеру. Часто их служба, как военная, так и административная, проходила поблизости от родных для них уездов, что позволяло уменьшить издержки для центрального правительства и повышало значение представителей местных элит в ее организации. Как члены Государева двора, они получали кормления, а впоследствии с началом поместных раздач – более высокие земельные оклады.
Сами эти массовые поместные раздачи, начавшиеся после завоевания Новгородской республики в 1478 г. и продолжающиеся на протяжении нескольких последующих десятилетий, приобрели важнейшее значение для рядовых детей боярских. Пожалование поместья при отсутствии вотчин не только позволяло выступать в поход «конно, людно и оружно», но и, при условии его передачи следующим поколениям, что стало обычной практикой уже в конце XV столетия, обеспечивало наследственный непрерывный характер службы, гарантируя тем самым устойчивость их статуса. Одним из элементов поместной системы стало периодическое проведение смотров служилых людей, по итогам которых происходило наделение земельными участками безземельных детей боярских. Прожиточные поместья выделялись также вдовам с малолетними детьми. Эти меры предоставляли необходимые гарантии и защищали основную массу детей боярских от социальной деградации при возникновении различных жизненных коллизий.
8
ПСРЛ. М., 1982. Т. 37. С. 52.
9
Алексеев Ю. Г. Походы русских войск при Иване III. СПб., 2009. С. 16, 66–68.
10
ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 281.
11
ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 23. С. 158; Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века (далее – АСЗ). М., 1997. Т. 1. № 312. С. 302–303.