Многоточие жизни

В оформлении обложки использованы иллюстрации автора.

Ты для меня

Многоточие жизни

Задержка дыхания

Перед прыжком..

В тот день внутри меня поселилась боль. Она зашла, не закрыв дверь. Ворвавшийся сквозняк прогулялся по всем уголкам души. Дышать стало нечем.

– ЕГО убили!

Как? Кто? Зачем?

Я кивнула. Показывать эмоции нельзя. Плакать буду после. Внутри все рушилось, ломалось и крошилось. А потом были слезы. Был крик и вой по ушедшему, любимому человеку. Никто не знал. Никто не должен знать.

Время шло. Я жила своей жизнью. Улыбалась детям, обнимала мужа. Душу заштопала красными нитками. Грубо. Наспех. Временами сквозь швы просачивалась боль. Она лилась, скручивала, опустошала. В такие дни я не могла двигаться.

Через некоторое время я оказываюсь в ЕГО доме. Впервые за много лет. Зачем? Как – то случайно. Здесь все ЕГО друзья. А я тоже друг. Пригласили. Пришла с мужем. Помогала накрывать на стол. На кухне ко мне подошел один наш общий знакомый:

– ОН сейчас придет.

– ЕГО выпустили по УДО. А ты не знала? – вопросительный взгляд проник сквозь мои веки – ОН сидел. Ни за что посадили.

Я опустилась на стул. Ноги не держали.

Вдруг спиной я почувствовала ЕГО присутствие. Обернулась. ОН стоял у двери. Снимал ватник. Я резко подошла. Прижалась и поцеловала сухие обветренные губы.

– Увидят.

Это первое слово мне за много лет.

ОН прошел в комнату. Худой и хромой.

Красная нить внутри меня разорвалась. Боль больше ничто не сдерживало. Я провалилась в бездну.

Часть первая.

Мы с Кириллом жили на одной улице. Нет, мы не дружили и даже не общались. Кирилл старше, и на меня внимание не обращал. Он гонял с пацанами на мопеде, а я играла с подругами в резиночки.

Все началось, когда мне исполнилось тринадцать лет. Мы оказались в одной компании. Кирилла трудно было не заметить. Он – красавец с длинными ресницами и с гитарой в руках. Пели Цоя. Все хотели перемен. Буквально через несколько дней произошло событие, которое нас сблизило. Отчим пришел домой пьяный и с порога начал кричать на меня. Я всегда была ему поперек горла. Мать молчала. Она как бы отстранилась и предпочитала не вмешиваться. Я расплакалась и выскочила за дверь. Ливень. Я шла по улице и слезы смешивались с каплями дождя. Небо плакало вместе со мной. Вдруг сзади услышала шаги. Оглянулась. Из капюшона раздался голос Кирилла:

« Почему в такую погоду ты на улице?» Я ничего не смогла ответить. Кирилл взял меня за руку и привел к себе. Он жил с бабушкой. Родители его давно уехали на север за длинным рублем, там и остались. Они присылали деньги, но приезжать не спешили.

Бабушка Поля разохалась, увидев меня мокрую и дрожащую. Налила чаю, переодела в сухую одежду. Всё это время Кирилл молчал. Только, когда бабушка ушла спать, сказал:

– Рассказывай.

Я уже не плакала.

– Да нечего рассказывать. Отчим пьёт, мать молчит.

– Он тебя бьёт?

– Когда я была маленькой, бил. Сейчас смотрит тяжёлым взглядом и орёт. А откуда ты шел?

– С тренировки. Мы с ребятами в тренажерку ходим. Хорошо, что я тебя встретил. Ложись спать. Бабушка постелила на диване. Утро вечера мудренее.

– А ты?

– Я здесь лягу, на раскладушке.

Я ушла в комнату. Дождь прекратился, и выглянула луна. Она заливала своим мерцающим светом пространство вокруг. Не спалось. Было обидно и горько, но в тоже время внутри меня зарождалось хрупкое, нежное чувство к мальчику с длинными ресницами.

Наутро я, наскоро поблагодарив бабушку Полю, вернулась домой. Отчима не было. Мать отхлестала меня полотенцем, приговаривая:

– Только попробуй в подоле принести.

Я закрывала лицо руками и думала о Кирилле.

С тех пор мы начали дружить. У нас образовался один круг общения. Кирилл оберегал меня, но никаких признаков влюбленности я не видела. Он относился ко мне, как к сестре. Разве только роза на мой день рождения и дружеский поцелуй в щеку добавляли чуточку романтизма.

Я стойко переносила свою первую безответную любовь. Плакала по ночам, когда у Кирилла появилась подружка. Кроме подушки я никому и никогда не рассказывала о своих чувствах. Общение с матерью ограничивалось словами «да – нет», а подруги сами тайно вздыхали о Кирилле. Он, правда, был всегда на виду: умный, высокий, с чувством юмора. В его зелёных глазах плескалась надёжность и уверенность.

Так прошло пару лет. Кирилла забрали в армию. А я уехала в город учиться в колледже.

Часть вторая.

Учеба захватила меня полностью. Я всегда мечтала врачевать не только тело, но и душу. Конечно, до этого ещё было далеко. Пока первая ступень – специальность «Лечебное дело». Временами непросто, но интересно.

Домой ездила редко. Жизнь в общежитии была куда более спокойной, чем дома. Мать иногда звонила на вахту с работы, почты. Алевтина Георгиевна, наша вахтерша, отвечала:«Хто это? А....из 18 комнаты? Сейчас кликну». И на весь этаж раздавалось :«Восемна-а-адцатая». Мать минуты две рассказывала новости, которые каждый звонок повторялись. В конце добавляла:«Ну, пока. Приедь, хоть». Я обещала и не ехала.

Наступили зимние каникулы. В общежитии оставаться не разрешили. Санитарная обработка. Купив билет на электричку, я поехала домой. Близился новый год. Перспектива встретить его в кругу семьи не очень радовала. Я вздохнула и вышла на перрон.

До дома ещё километра два. Лёгкий морозец холодил мои ресницы. Я подумала о Кирилле. Где он? Вспоминает обо мне? Вот бы нам новый год встретить вместе..В таких мечтах я дошла до знакомой улицы. Снег скрипел под ногами. Солнце уже садилось и заглядывало в окна домов. Отражаясь от стекол, солнечные искры бежали по сугробам и возвращались на небо.

– Дочка, здравствуй.

Я обернулась. Бабушка Поля выходила из калитки.

– Здравствуйте.

– Что-то не видно тебя совсем. Уехала чтоль куды?

– Учусь. На врача.

– Хорошее дело. А Кира письма пишет. Уже вот четвертое. Про тебя спрашивал.

Я замерла.

– Тебе записочку прислал. Лежит уже давно. Ждёт тебя. Ой, да, что я старая разболталась. Сейчас – сейчас принесу.

Внутри меня натянулись все струны. Мой любимый человек прислал мне письмо. Я и мечтать не могла. Мы не обещали писать друг другу. В наш последний вечер пили водку за отъезд Кирилла. Потом он сказал:

– Не грусти, Ириска. И на нашей улице перевернется грузовик с пряниками

И вот письмо. Бабушка Поля дала мне сложенный листик из школьной тетради.

– Спасибо, – я убрала письмо в карман. Хотела одной насладиться каждой буквой, каждым словом.

– Дочка, Кирилл может быть в отпуск приедет. Вот радость – то. Увижу своего защитника, и умирать не страшно.

Я начала убеждать старушку, что рано думать о смерти. Она прослезилась, обняла меня и ушла в дом.Ещё минут пять постояла на морозе, сдерживала выпрыгивающее сердце. Потом достала письмо:

« Привет, Ириска. Как ты? Надеюсь учеба идёт легко. Я служу. Жара здесь. Не поверишь. И комары с кулак. Злые…»Я читала незамысловатые строчки, и слезы капали на листок. Буквы таяли. «Ну, чао – какао. Не скучай. И на нашей улице перевернется грузовик с пряниками».

Мне казалось, что я читаю поэму, стихи, оду, а не несколько строк без намека на любовь. Утерев мокрые щеки, я побрела домой.

Утром я наткнулась на хмурый взгляд отчима. Он смотрел из-под седых бровей и крутил самокрутку.

– Что, женихи табунами ходят?