Эксперимент

— Готова?

Резкий выдох вместо ответа. Можно ли к чему-то подобному быть готовой? Гермиона не могла припомнить, в какой момент ей в голову пришла эта идея и какой дракл дёрнул её за язык высказать её вслух? Тогда она наблюдала, как зрачки супруга расширяются от удивления, а затем — от возбуждения. На его месте она бы послала себя к Мерлину, и вопрос был бы закрыт, но с ним…

Протерев о край мантии вспотевшие ладони, она судорожно кивнула, не отрывая взгляда от стаканов, наполненных зельем. Гермиона увидела азартный блеск в глазах супруга и шумно вздохнула. Ласковым движением он погладил её волосы и одновременно забрал пару выпавших волос. Сглотнув, он посмотрел ей в глаза и прошептал:

— Теперь твоя очередь.

В её фантазиях всё выглядело иначе. Там она не дрожала как осиновый лист, закутавшись в его мантию, её пальцы не были холодными, а мысли не разбегались, как перепуганные зайцы. Отступать было поздно.

После памятного разговора прошло несколько месяцев, прежде чем им удалось выкроить целый день для экспериментов в своих плотных графиках. Стремящийся к идеальности Драко сам готовил оборотное зелье, не доверив его аптекарям и уж не приведи Мерлин — торгашам из Лютного. Они оба знали, что зелье было под запретом, и делали его крайне осторожно. В личные лаборатории аврорам не было доступа, выносить же зелье из дома они не планировали.

Она прикоснулась к его щеке, и он слегка повернул голову, ободряюще целуя её ладонь. Тёплый взгляд, который он дарил только ей, успокаивал и будто шептал: «всё будет хорошо». Гермиона слабо улыбнулась и, притянув его ближе к себе, запустила пальцы ему в волосы, одновременно целуя. Мягкие ласки, вопреки её ожиданиям, не принесли такого необходимого спокойствия. Пытаясь сместить ладонь, Гермиона дёрнула ладонь сильнее, чем ожидала — волосы запутались в камне обручального кольца. Малфой сдавленно охнул, но тут же ухмыльнулся. Вздохнув она вытащила несколько едва заметных волосков из кольца — настолько тонкими и светлыми они были.

Боясь, что может лишиться остатков своей смелости, Гермиона тут же опустила волосы в свой стакан. Мгновенно запенившееся зелье приобрело серебристый цвет. Наблюдая за едва подрагивающей консистенцией, она не заметила, как он опустил её волосы в своё зелье и теперь, сдерживая смех, наблюдал за золотом в своём стакане.

— Гриффиндор и Слизерин? — насмешливо спросил он, не обращаясь ни к кому в частности. — Серьёзно?

— Чем пахнет твоё? — вместо ответа задала вопрос Гермиона и поднесла своё зелье к лицу.

— Жасмин, — нахмурился Драко.

— А моё полынью.

— Интересно, кто-нибудь занимался исследованием значения ароматов оборотного зелья?

— И его вкусах? — поинтересовалась она и передвинулась в кресле, стараясь занять более удобное положение. Его мантия была ей слишком велика, но идея находиться обнажённой во время перевоплощения была отринута сразу.

— Ты права. Вряд ли кто-нибудь согласился бы на подобное по доброй воле. — Драко шумно выдохнул, судорожно убрал чёлку с глаз и прикусил губу. — Готова?

Гермиона закатила глаза и выпила свою дозу зелья в несколько глотков. Вкус был… мятным и слегка острым. Облизнув губы, она движением палочки развернула своё кресло от Драко. Тот только начинал пить…

Ждала ли она волшебства? Превращаться в кошку было мучительно, в Гарри — терпимо. В неизвестную работницу Министерства магии — страшно, а в Беллатрису Лестрейндж… Она мотнула головой, стараясь выбросить лишние мысли из головы, и зашипела, почувствовав стремительный рост костей. Зажмурившись и тяжело дыша, она ощутила, как исчезла тяжесть её волос, как расширилась грудная клетка, а бёдра наоборот — сузились. Стараясь отдышаться, она провела ладонью по своей голове и замерла. Волосы Драко — гладкие и лёгкие — струились меж её пальцев. Надавив на кожу головы, она едва смогла подавить стон. Вот то, что он чувствует. Что он ощущает.

Конечно, она видела его великое множество раз. Разным. В любых ситуациях. Шипящего от гнева, рычащего от экстаза, приподнимающего бровь в ледяном безразличии. Он был великолепен, Гермиона любила каждую клеточку его тела, каждую родинку и отметину. И сейчас она могла ощутить его изнутри.

Сзади послышался шорох скинутой мантии и восхищённый вздох её голосом. Представшая ей картина была столь забавна, что Гермиона не выдержала и прыснула. Драко в её собственном теле ощупывал себя со всех сторон, не переставая что-то восклицать под нос. Когда его пальцы скользнули к её вагине, он издал приглушённый стон, а Гермиона, не выдержав, рассмеялась.

— Я не мог даже представить, что это настолько… — Он отвлёкся от собственных исследований и только сейчас заметил смеющуюся Гермиону… Нет, себя… Нет Гермиону… — Хватит смеяться, Грейнджер! — возмущённо воскликнул он, но вместо своего голоса, услышал её голос. Это свело на нет весь грозный настрой.

— Ма… Ма… Малфой, — едва смогла выдавить сквозь смех она. — Я уже давно не… Грейнджер… — Взглянув на саму себя — обнажённую и насупившуюся — Гермиона снова рассмеялась. — Тем более… что Грейнджер сейчас… ты…

— Ах так? — Он сощурил глаза, подойдя ближе, запустил руку ей под мантию и сжал мошонку. Гермиона сдавленно охнула и удивлённо взглянула на Драко. — Теперь поняла? — вкрадчиво прошептал он ей её же голосом. — Я знаю все свои секреты… Теперь будешь их знать и ты… Изнутри… А я — твои.

Целовать себя было странно, но эта мысль быстро ушла на задний план. Возбуждение прокатилось по телу оглушительной волной, и Гермиона впервые ощутила…

— Да… — шептал Драко её голосом между поцелуями, одновременно лаская член ладонью. — Так стремительно, верно?

— Заткнись, — срывающимся голосом ответила она и переключилась на его — на свою — шею, которой он никогда не уделял достаточного внимания. Услышав шумный вздох, она ухмыльнулась и прочертила линию носом до самого уха, поцеловала за ним, лизнула ушную раковину. Запах собственного тела будоражил больше, чем любой афродизиак. Ладони сжались на ягодицах, прижимая к себе собственническим движением.

— Кровать… — выдохнул Драко, и Гермиона снова усмехнулась. Значит, почувствовал, как от возбуждения ноги становятся ватными, как хочется на что-то опереться, а лучше — лечь…

В его теле возбуждение ощущалось совершенно иначе. Это была сила, способная сокрушить любого. Она пронзала весь позвоночник, натягивая жилы как струны, превращая мышцы в камень. Ей нужен был выход, и этот выход был вполне определён. Теперь ей была понятна его обычная… поспешность. Жадность. Нетерпение. Но также она помнила своё собственное тело, которое томилось в ожидании ласки, плавилось под прикосновениями — то едва заметными, то почти грубыми, ластилось к любимым рукам.

Одним движением сорвав с себя ставшую тесной мантию, Гермиона наблюдала, как Драко неловко отползает на спине к центру постели. От неё не укрылся восхищённый взгляд, который он бросил на собственное тело, и она лишь усмехнулась. Драко Малфой всегда любил себя, и для неё не было это секретом. Теперь настала её очередь выразить любовь к себе.

Её пальцы сжали соски и прокрутили меж пальцев, то сильно сдавливая, то почти отпуская. Низкий стон, прокатившийся по комнате, заставил её сквозь зубы выругаться. Держать себя в руках в мужском теле было гораздо сложнее, чем она ожидала. Капля пота стекла по её виску вниз. Тяжело дыша и крепко сжав зубы, она провела горячей ладонью по мягкому телу. Вскоре к пальцам присоединились губы.

В отличие от Драко, она не боялась сделать себе больно. Ей нравилось подчиняться. Он зря боялся ранить её — после тех пыток, которые ему устроила Белла. Они до сих пор снились ему в кошмарах. Но что он знает о том удовольствии, когда боль — бережна? Когда боль не ранит, а возбуждает?..

— Я и не знал, что для тебя это настолько… — Драко замолк, почувствовав её язык на внутренней стороне бедра.

Она загородила часть сознания окклюментным щитом, чтобы только не чувствовать эту животную похоть, которая съедала её изнутри. Прикусив указательный пальчик на правой ступне, она услышала ещё один стон.