Страница 2 из 3
История взращивает сады Славы, но плоды садов воображают себя садовниками.
Даже козел бодается с государственными воротами.
История – склероз культуры.
Свобода – привилегия беззакония.
Государство нахлебница Родины.
Слава – благословенные крылья самопожертвования, но земное притяжение корысти превращается ее в самоцель и камнем виснет на шее
Государство больше интересуется нашим исподним, чем чистоплотность.
Грех обольщает раскаянием. Жизнь прекрасна, мы урезаем несносный сон ради удовольствий утреннего похмелья.
Рай – дивиденды грешников, вкусивших раскаяния.
Юмор блещет, но не греет.
Шутка – ловкая подножка перед грязной лужей намерения остаться ни при чем.
Дерево тянется к небесам сообщить Господу Богу нечто сокровенное или настучать на лесника.
Чудеса – невежество в художественной форме.
Посредственность лучший спутник на однообразных дорогах жизни.
Праздник – возможность почувствовать, каким бы я хотел быть.
Окошко коморки души монаха забита досками веры.
Воля, – ее ледяной взор не оставляет выбора для покоя в пространстве
Мнить себя Общенародным достоянием может только половичек перед кабинетом чиновника.
Детство, пряник, вот чем заманивает жизнь в свою авантюру.
Меру знает, кто чтит только стакан, да и то пока пустой.
Жизнь цепляется за меня, сносит любые мои непристойности, лишь бы не дать смерти поживиться раньше назначенного судьбой времени.
Жизнь кончается после ужина, ночью отдыхает, с утра нагоняет упущенное время.
Моя, в общем, Счастливая доля не могла не обделять других.
Господи, Жизнь петляет, я тащу ее за шкирку напрямик, а ты ни гу-гу.
Жизнь неподкупна, потому непредсказуема ее судьба.
Алкоголизм блаженство казни на адском огне.
Можно доверять себе как скотине, тут не ошибешься, опасно доверять себе как человеку, с его привычкой льстить самому себа и притворяться божьим созданием.
Как напьюсь, Господь трах скотине во мне в глаз, наутро во мне человеку трах в другой, и все с благими намерениями, дабы просвещали фонари меня, горемыку, о пользе трезвости.
Господи, научи жить будущим, чтобы не хлебать дерьмо в настоящем.
Жизнь длинна и это притупляет осторожность грабителя.
Не смотрите жизни в глаза, кроме шестеренок часового механизма ничего не увидите.
Порочная жизнь воспоминаниями богаче.
Доверишь жизнь людям и тут же засядешь за воспоминания.
Алкоголизм не нуждается в профессионализме.
Жизнь профессия от бога.
Прошлое чем дальше, тем интереснее будущему
Только Добро и зло одинаково готовы мне прислуживать.
Добро кичится мазохизмом, зло – вседозволенностью.
вино знает подлинную меру свободы.
Безвестность, нет ли тут чего криминального…
Живешь, живешь, будто приноравливаешься к вечности.
Психоанализ раскапывает муравейник грехов, и выпускает грехи строить новый муравейник.
Степь, чернозем, – вот кому в тягость плодородие.
Наше прошлое – самообман, закончившийся реальностью.
Себя вышучивать – полезно, других – накладно.
Мысль освещает биологические потемки сознания.
Прошлое заискивает перед золотым головастиком будущего, а потом лягушке устраивает сцены ревности устраивает у разбитого корыта. Мстительность – ад души, там-то будут сведены счеты невозможные при жизни.
Молодость – вот весь смысл жизни.
Ум состарит женщину скорее, чем возраст.
Нас слушают, когда нет других неприятностей.
Смех – судорога страха перед своеволием честолюбия.
Почитание традиционных ценностей демократии – кукиш в кармане истеблишмента.
По Дарвину Греческие Боги предки обезьян, если они стали людьми, чтобы сделать Богов потомками обезьян.
Природа благословляет конкуренцию, цивилизация – мошенничество.
Ночь покровительствует влюбленным, крысам и ворам.
Судьба – архив, а вела себя как путеводитель.
Ложь – газон, правда газонокосилка.
Некролог – рекомендация на Тот Свет.
Знает душечка ушами, мыслит языком Предопределение выкручивает руки будущему, а то и по шеям.
Слово дите смышленое, и правде угодит, и соврать не откажется.
Образование обтесывает гранит невежества лишь для нужд тротуара.
Ну, почему написанное пером нужно вырубать топором, когда проще вытереть половой тряпкой.
Когда ум ставит точку, мысль ловит гром оваций.
Натерпевшись от беспощадной справедливости разума, душа плачет на груди беспринципно снисходительной глупости.
Беда, если Слово забудет мысль еще до того, как язык сориентируется в общественном мнении идиотов.
И за семью печатями хранится немало первоклассной дурости.
Будущие открытия хранятся в каждой из нас голове, но достаются тем, кто скорее об этом догадается.
Я – самая большая моя неприятность для приятного во всех отношениях Всевышнего.
Жизнь – супермаркет, где бродит божье недоразумение в поисках скидки на жратву, и при случае подворовывает.
Знания побили невежество, и остались наедине с собой, с этой мокрой курицей.
Ребенок смотрит на мир наивными глазами счастливого бескорыстия, взрослый – глазами жулика, полными ненависти к безмозглой наивности закона и его подельников.
Деньги в аду запрещены, блатные преферансисты бьют проигравшего дьявола по морде колодой карт.
Искусство гарнир к мясу попсы.
Жизнь – паломник, годами петляет меду Богом и Чертом, чтобы поклониться начальнику кладбища и успокоиться в престижном месте, поближе к базару.
Живопись – жажда знаменитости, размазанная по холсту.
Жизнь выслуживается перед смертью, чтобы получить клочок земли в вечное пользование бесплатно.
Песня затыкает в словах пробелы ума, следы дезертировавших мыслей.
Молодость не стареет, этим занимается старость.
Мудрость не вечна, склероз всегда готов заменить ее на вахте в парадном глупости.
Лучше украсть зубную щетку, чем получить по зубам от охранника, еще лучше – украсть магазин, чем всю жизнь кормить охранника.
Эволюция вынудила обезьян-вегетарианцев отказаться от хвоста, даже от волос на морде и мозгах, но приучила есть мясо, а если кто из сородичей зазевается на красоты девственной природы, то и сородича.
Ум- сок мысли, ее кнутом воли принуждаем баловать престижными выделениями, ядовитыми для невежд.
Близорукость глаз от скромности близорукого ума, нацепляющего очки, чтобы утаить свою дальнозоркость.
Страсть к уюту – реликтовое воспоминание доисторического животного о безопасности личной темной пещеры среди дебрей, где шастают голодные сородичи-каннибалы, в поисках причины объявить его зажравшимся эгоистом, и зажарить всей общиной на ритуальном костре во имя общественной безопасности.
Вегетарианство преждевременная старость зубов.
Радость, после своего обжорства, оставляет грязные скатерти, селедочные скелеты и протухший салат оливье. Несчастье – скудная трапеза в ожидании обжорства положенной, по справедливости, радости.
Государство – свобода власти делать меня козлом отпущения за свои грехи.
Знания – чужие следы, где вы объявляете себя первооткрывателем.
Какое наслаждение поносить суждения глупца, увлечешься и забываешь, что повторяешь его бред, позаимствованный у тебя.
Молчание сохраняет тайны только от себя самого.
Государство – границы на каждом шагу.
Пользы от разума никакой. Куда ни сунется, обязательно кого-нибудь из придурков затопчет и не заметит.
Дураки перевелись, и мир окоченел от самовлюбленности.
Берегись себя, как самого близкого, самого желанного недруга.
Некомпетентность – стимул выжить компетентность, засидевшуюся в кресле, предназначенном некомпетентности.
Ум отличается от интеллекта светскими манерами.
Ум – породистый разум, его достижениям присущ хороший вкус, даже интеллигентный эстетизм, у интеллекта хамоватые замашки неотесанной деревенщины, даже несомненные его достижения отдают вульгарностью выскочки.