Страница 2 из 21
Возможно, здешние жители так же многочислены, как и обитатели верхнего мира.
Была ещё одна комната, которая меня сильно волновала. Комната была бесконечной длины и с пологим полом. Пол наклонялся и уходил вниз. Чем ниже, тем темнее. Комната, точнее широкий коридор, заворачивала медленно, и из-за поворота вроде бы лился свет. Иногда в этом коридоре появлялась едва различимая женщина, она была круглолица и несчастна, к ней хотелось подойти. Но я знал, что стоит сделать шаг, как назад не вернешься. Никто этого и не скрывал. В том-то была и вся прелесть этой ловушки с кусочком сыра - мышка знала что поймается, и сама решала ловиться ей или нет.
Наверно были и другие места. Я уже тогда подозревал, что подвал бесконечен.
Я люблю одиночество и терпеть не могу общество людей. То есть, я могу терпеть его, но недолго. Нужно зарабатывать деньги. Нужно ходить по магазинам, готовить пищу и все такое. Если бы не это, я бы больше времени проводил в подвале. Я бы оставался там на месяцы и годы. Время там стояло и за годы я бы не постарел. Я собирался исследовать новые камеры, хотя уже предчувствовал, что безопасной не найду. Безопасной была лишь маленькая, темная и скользкая кирпичная комнатка со свечами.
Все, что я рассказываю о подвале, я узнал не за день и не за два. Я проводил поиски, исследования, я принимал надежные меры безопасности. Я чертил схемы и карты, изучал спелеологию и развивал свое тело. Я бы просто сразу погиб, если бы сунулся куда-то не подумавши. Все это было просто захватывающе. Вы не понимаете, что значит самому открывать целый мир. Не город, не континет, не планету, - а целую параллельную Вселенную. Со временем я стал подниматься на поверхность только по необходимости и сразу же стремился вниз.
Люди вверху меня не одобряли.
Мне говорили, что я замираю на месте и стою так несколько секунд или минут. Как мумия или как статуя. Я как будто засыпаю с открытыми глазами. Люди стали избегать меня и пытались даже заставить лечится. Меня это раздражало. Я ведь просто опускался в подвал. То, что им виделось секундами неподвижности, было для меня часами или днями интереснейших поисков.
Я стал отвечать, что я просто очень задумываюсь, и приводил в пример Сократа, у которого были точно такие, хотя и более длительные приступы однажды он целый день простоял в прострации неподвижный, а когда вышел из этого состояния, то не хотел ни пить ни есть. Я знаю, что у него был свой подвал и он успевал там хорошо пообедать.
Считалось, что у меня удивительные математические способности - и за это мне прощали легкие странности. Когда-то действительно я увлекался математикой и сейчас знаю её на таком уровне, что мог бы неплохо преподавать. Но дело не в этом. Когда мне дают, например, перемножить двадцатизначные числа, я записываю их на листке и ухожу в подвал. Там я перемножаю их на механическом калькуляторе и выхожу на поверхность. Люди видят, что я задумался на несколько секунд - и все. Ведь в подвале время не идет. Поэтому и считают меня гением особого рода. Я зарабатываю на представлениях, мои афиши не раз появлялись во многих городках. Еще я зарабатываю тем, что срочно решаю всякие сложные контрольные маменькиным сынкам, которых впихнули в институты. Беру заказы сегодня на сегодня.
Но появилась женщина и все испортила. У неё была удивительная способность втираться в доверие. А может быть не удивительная, а обычная для женщины. Она все просила пустить и напрашивалась, и хотела узнать мою тайну, и говорила, что пойдет со мной везде, и все трудности разделит. Я её пустил. Не сразу конечно, пришлось долго обьяснять. Как и все люди, она поначалу не видела входа, ей приходилось втолковывать очевидное. Она не видела входа, но видела что нечто есть. У неё была нужная склонность или способность. Мы очень много говорили и иногда я растворялся в странных испарениях нашего разговора; непонятно было о чем мы говорим и зачем, каждый говорил на своем языке, но какое-то понимание происходило. Да и не какое-то: бывали обвалы, лавины понимания. Наконец она вошла - мне сразу не понравилось как она вошла. Не так входил я или отец. Она протиснулась боком и почти задом наперед. И все время, пока она спускалась, ей было страшно. Чем глубже, тем страшнее. Она не видела, что мой подвал не страшен. Только с третьего раза она смогла спуститься в камеру со свечами.
- Здесь ничего нет, - разочаровалась она, - пустая комната с кирпичными стенами. Здесь темно, душно и страшно, и скользкий мох.
- Зато это только наше, - ответил я, - никто не прийдет сюда и не сможет отнять.
Ей не понравилось убогость помещения и я пообещал исправить дело. Со свечами я ничего поделать не мог, но для большего помещения можно будет использовать факелы. Я решил расширить основную камеру и благоустроить её. Времени у меня было на это - хоть отбавляй. Я решил выкопать ещё один большой зал и все там сделать красиво и удобно. Принести мебель, покрасить что-нибудь, убрать мусор. Но вначале я принес цветы - вниз.
Это были крупные лилии. Они вели себя очень странно. По мере того, как я спускался, они превратитлись в орхидеи, потом завяли и рассыпались в черную пыль. Она была как крахмал на ощупь. Я повторил то же с розами, пионами и хризантемами - и с тем ж результатом. Лишь орхидеи я побоялся нести вниз - не знаю почему, но побоялся.
Я попробовал заменить свечи факелами - но они давали не намного больше света; пламя не поднималась в них, а стекало медовыми языками; от этого становилось слишком тепло и душно, пахло горелым. Я вернулся к свечам. Потом я разобрал кирпичную стенку, за которой не было никаких камер, а был лишь пустой грунт, и начал копать. Землю я выносил наверх и выбрасывал. Это была долгая и изнурительная работа. К счастью, грунт оказался похожим на черный мел - он хорошо резался любыми инструментами и был настолько прочен, что я не боялся обвала. Не знаю как долго я работал, время ведь не имело значения. По земному счету прошло бы дней сто пятьдесят - именно столько раз я прерывал свою работу долгим сном. В коротких перерывах я читал книги при свечах и успел прочитать семь, а одну из них дважды.
Когда большая комната была готова, я принес туда немного старой мебели, два зеркала, кувшины и всякую мелочь. Вначале, скажу вам честно, у меня была мечта - выкопать целую галерею и даже стометровый бассейн. Но я сел за расчеты и вычислил, что работать придтся лет триста. Никакое чувство не выдержит.