Страница 1 из 8
Ухватив меня за плечи, лорд Вартимор подвел к так стремительно устроенному ложу любви и, на глазах у моих служанок, бросил меня на покрывало.
– Докажи мне, что твое желание искреннее и ты не передумаешь, не станешь со мною играть, словно… она!
И снова затрещало платье, чудесный бант, усыпанный крохотными бриллиантами был отброшен прочь, треснула бежевая ткань – и моя грудь бесстыдно оголилась.
– Но… лорд Вартимор, – стараясь не потерять самообладание, я как могла, держалась, но также боялась спугнуть его, отвратить от себя, разозлить настолько, что он навсегда забудет ко мне дорогу.
«И что же мне делать?» – чувствуя, как рвутся панталоны, и жадные нетерпеливые руки мужчины пробираются мне между ног – туда, где хранится мое сокровище, последняя надежда на спасение…
Я чувствовала себя, словно мотылек в сетях паука. Потому что та страсть, которая вспыхнула потом, опалила мои крылья, заставив пройти путь, о котором я теперь вспоминала с легкой улыбкой на губах.
Часть 1. В карете
Глава 1. Дорога из родного дома – в неизвестность
Ветер трепал занавески, сквозь которые я пыталась разглядеть дорогу.
Меня везли неизвестно куда и неизвестно кто. А ведь я всего лишь хотела прогуляться по окрестностям и нарвать цветов.
Замок моих родителей высился на горе, внизу было селение, и многие из слуг жили именно там. Но не может же быть, чтобы кто-то из них решился на такое – похитить дочь своих хозяев!
Хотя, все было возможным.
Мой отец-граф был безгранично щедр. И если в соседних владениях крестьяне стонали от непосильных поборов и жили в лачугах, то у некоторых из наших подопечных (особенно старательных и зажиточных) были даже свои кареты.
Возможно, что в одной из них я теперь и ехала! Но куда? И кто осмелился совершить столь дерзкий поступок – выкрасть единственную дочь самого влиятельного королевского вассала!
Да, я поступила непредусмотрительно, уйдя из дома так далеко, не взяв в сопровождение хотя бы одну из своих горничных. Но – в последнее время мне так надоело общество всех этих болтушек да подлиз, расхваливающих меня с утра до ночи, что я могла побыть в уединении разве что ночью. Поэтому я и решилась на столь легкомысленную прогулку. И вот…
– Эй, красотка! – как только карета запрыгала по ухабам, я вдруг увидела склонившееся ко мне лицо и, резко отпрянув от окна, упала на подушки. – Ты как там?
Ответить я не могла, потому что рожа, спросившая меня о самочувствии, была ужасной – редкие зубы, слишком темная кожа, выпученные белесые глаза без ресниц, острый нос крючком, свисающая вниз засаленная желтая пакля парика вместо волос, схваченная на лбу кожаной повязкой.
Нет, я не могла знать этого человека, он был чужой! Как и тот, который сидел в углу кареты, лицо его скрывала маска.
Прижав к груди связанные руки, я постаралась унять бешеное биение сердца, и вдруг прикоснулась пальцами к своему медальону. Это был подарок бабушки, которая заменила мне мать.
Мама моя не умерла, по крайней мере, я продолжала в это верить. Как рассказывал отец, в один из дней она просто вышла погулять – и исчезла навсегда.
– Я думаю, что она утонула в речке, – бабушка твердила одно и то же.
И хоть тела никто не нашел, и свидетелей того, как она топилась, тоже не было, бабушка отчего-то решила, что все произошло именно так.
Отец же «после смерти» своей молодой жены так больше и не женился. Я думаю, что он все эти годы верил и надеялся на то, что в один из дней она к нему вернется. И я тоже верила. И ждала. Но чуда не произошло.
Бабушка все настаивала, чтобы отец привел в дом новую жену. Но от только отнекивался.
– Камелия жива… А если даже нет, то… я не хочу, чтобы у моей дочери была мачеха! Ты заменишь ей мать, и воспитаешь так, как воспитала меня!
– Ну причем здесь Валерия? – недоумевала бабушка. – Тебе нужна жена! А в замке – новая хозяйка!
– Жена у меня есть…
– Но она же…
– Мы поклялись в верности друг другу! И если не здесь, на земле, то на небесах мы с Камелией обязательно встретимся. И что я ей тогда отвечу? Что предал?
– Смешно, ей-богу, – говорила бабушка, которая, по всей видимости, желала сыну добра, – Камелии нет уже больше десяти лет! Да и сколько вы прожили с ней вместе, год?
– Два года, – говорил отец. – И, насчет хозяйки. Мама, ты вполне справляешься с этой ролью.
– Я уже старая, мне пятьдесят два года!
– Тогда… Валерия скоро подрастет, и заменит тебя.
– Ха-ха! Она выйдет замуж, и покинет нас одних в этих мрачных каменных стенах. В этих холодных комнатах, которым так не хватает женского смеха, праздников, балов!
– О мама!.. – вздыхал отец и быстрым шагом уходил прочь.
Я же, все слышавшая, тихонько молилась об одном, чтобы мама нашлась, чтобы она не умерла, чтобы папа ее дождался.
Но годы шли, а мама все не возвращалась. В отцовской шевелюре начали появляться седые пряди, его высокий лоб покрылся более глубокими морщинами, губы напряглись, а взгляд стал чужим и отрешенным.
Я видела, как отец страдал. Но чем я могла ему помочь?
Глава 2. Загадочная синяя птица в медальоне
Вот карета снова выехала на ровную дорогу, и я наконец-то смогла передохнуть. Тем более, что тот ужасный человек из окна, так и не дождавшись от меня ответа, исчез. А этот, что сидел в темном углу, казалось, попросту уснул, так как совершенно не реагировал ни на толчки внутри кареты, ни на мои вскрики.
Изловчившись, я взяла в пальцы медальон и, открыв его, стала внимательно рассматривать птицу, которая немного выступала на чуть голубоватой эмали. Ярко-синие перышки с золотыми крапинками, красный хохолок, жёлтые клюв и лапки, крохотные глазки из фиолетового аметрина…
– Знаешь, дочь, – показывая мне на птицу, искусно помещенную в медальон, сказал как-то отец. – Эту вещицу я должен был подарить после свадьбы твоей маме, ведь она – символ любви нашего рода, охраняющая женщин! Этот драгоценный камень, который так красиво блестит и переливается, твой прадедушка-конкистадор выменял у вождя племени индейцев Аурейрос! Он хотел жениться на его дочери (которую страстно полюбил, и она полюбила его) и увезти ее с собой. Но принцесса неожиданно заболела и умерла. И вот, не зная, как восполнить потерю, предок отдал все свои сокровища вождю в обмен на эту птичку, которая прежде принадлежала его невесте. По преданию, умирая, принцесса благословила своего любимого и попросила, чтобы он непременно женился и был счастлив, а когда он ей это пообещал, взяла в руки тотем и прошептала над ним слова какого-то заклятия, как будто бы оно должно было оберегать владельца птицы. Потом прадедушка женился, а птицу поместил в медальон, сделанный из редчайшей раковины ципреи капутсерпентис, и подарил своей избраннице, боясь потерять и ее тоже! Последней медальон носила моя мама…
– Да, он твой, – нежно улыбаясь, бабушка позволила подарить его мне, – мне уже все равно, охраняет он меня или нет! А вот ты…
– Спасибо, – с восхищением разглядывая золоченые края ракушки, я сжала фамильную реликвию в кулачке.
– Нет, надень его, – сказал отец. – И пускай он убережет хоть тебя, если не уберег твою маму…
– Ты вечно будешь меня в этом винить?! – отчего-то разозлилась бабушка, и лицо ее вдруг сделалось багровым.
– Нет, ну что ты, – поворачиваясь к нам спиной, отец как всегда поспешил скрыться за дверью.
– Я не виновата, что Камелия так мало прожила! – вслед ему кричала бабушка. – Я бы ей отдала! Потом!
И вот, с того дня, как одела этот медальон себе на шею, я никогда больше с ним не расставалась.
Даже тогда, когда мне нужно было купаться, я всегда держала его рядом с собой, и одевала сразу же после сна – к любому платью.
Даже теперь, только взглянув на переливающийся аметрин, хоть и находилась я в чужой карете, вдруг почувствовала себя как будто защищенной.