Коршун и горлица

- В жизни человека есть много дорог, Сарита. И я не желаю до конца своей жизни идти по одной и той же, так что я решил изменить направление.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

- Так ты выменял меня на Гранаду.

Он рассмеялся и ущипнул ее за нос, стараясь показать ей, что достаточно легко относится к этому.

- Как оказалось, Гранада стоит души человека.

Много ли вещей, созданных руками человека, могут похвастаться тем же самым?

- Нет, Абул, я не верю в это.., я не могу.., я не могла бы жить, если бы думала...

- Тише, глупышка! Или ты думаешь, что без халифата я - ничто? Это было бы серьезным оскорблением, Сарита.

Она снова посмотрела вверх, туда, где высились пики гор и подумала об орле, которому подрезали крылья. Мука переполняла ее.

- Не притворяйся, Абул. Ты знаешь, что ты - это Гранада, а Гранада это ты. Вы неразрывны друг с другом.

- Ты говоришь глупости, которые еще и оскорбительны, - прервал ее Абул, - ты отнимаешь у меня право на мои собственные приоритеты, право на выбор пути, по которому мне следует идти дальше, однако я сделаю его сам и этот выбор не будет иметь ничего общего с выбором, который сделали бы люди, не видящие дальше своего носа.

Сарита вздрогнула; она почувствовала в нем нешуточный гнев. Абул был самым независимым мужчиной из тех, кого она когда-либо встречала. Он редко действовал не обдумав как следует последствий и, сделав что-либо, не тратил времени на пустые сожаления о содеянном. Так что, если он решил променять халифат на нее, то ей следует с радостью и благодарностью принять это.

Мысли сменяли одна другую, и она лихорадочно пыталась найти нужные слова, чтобы исправить свою ошибку. В конце концов, она решила, что будет лучше, если она воздержится от извинений и вообще от каких-либо объяснений, поскольку они могут увести ее туда, откуда ей будет еще труднее выбираться.

- И что ты хочешь теперь делать, Абул?

- Есть несколько возможностей, - сказал он легко, как будто до этого они не ссорились. - Если хочешь, мы можем построить здесь хижину и наслаждаться жизнью вдали от света.

- Держать коз, - захлопала в ладоши Сарита, - коз и цыплят. У нас тут достаточно воды, а вокруг растут оливковые деревья и, возможно, мы могли бы выращивать...

- Зимой тут будет довольно холодно, - серьезно сказал Абул.

- Да, наверно. На зимние месяцы племя всегда спускалось в низины.

- Мы можем жить и жизнью бродяг, если тебе этого хочется, - сказал Абул.

- Мне кажется, что двоим будет трудно жить жизнью такого рода. Она требует какого-то сообщества.

- Ну, может быть, тебе захочется поехать в...

Почему-то подобная мысль не приходила в голову Сарите. Оставить полуостров.., порвать все ниточки, связывающие ее с Испанией.., с родиной, в людьми ее расы... Она вздохнула.

- Да, но что ждет нас там?

- Поместье моей матери, оно находится у моря.

Оливковые и апельсиновые рощи, сосны, дом из белого мрамора с террасами, выходящими на море, сады с хибискусом и олеандрами.

- И все это твое?

- Я унаследовал его, - улыбнулся он. - Моя мать умерла десять лет назад, и я постоянно приезжал туда, но я никогда не жил там, хотя, будучи мальчишкой, проводил там много времени.

- Никогда не жил там? - Это казалось ей необычайно важным.

Неужели они могут найти место, не населенное призраками прошлого?

Абул покачал головой:

- Никогда.

- Но там есть гарем?

- Гарем, моя милая, не может существовать без женщин, живущих в нем.

- Но ведь это то место, в котором они содержатся отдельно от мужчин.

Он покачал головой:

- Необязательно. Он не может существовать без женщин.

- Но ведь там, в.., у тебя будут жены?

- Только одна, или ты разрешишь мне иметь еще? - он уже открыто смеялся над ней, и, заразившись его смехом, она рассмеялась сама.

- Нет, дорогая, никаких женщин. Ты будешь только моей, а я - только твоим.

Хотя они и смеялись, но никто из них не сомневался в серьезности сказанного.

- Мы будем жить на моей земле по твоим законам, и у нас будут дети, которые смогут понять законы и твоего, и моего народа, - он взял ее за подбородок. - Ты родишь мне детей, Сарита?

Она сжала кисти его рук:

- Я рожу тебе детей.

Абул прислонился к скале:

- Ну что ж, в таком случае, у меня есть только одна проблема.

- Какая же? - она уловила его озорство.

- Я должен как-то искоренить в тебе любовь к опасностям, милая.

Она отступила назад, готовая, если понадобиться тут же вскочить.

- Ты хочешь подавить ее, мой господин Абул?

И она просунула руку между его ног, но как только он начал поддаваться ласке, отпрыгнула от него и запрыгала вокруг него.

Абул вскочил и побежал за ней. И так они мчались вверх по холму волосы ее развевались и мелькали голые пятки. Наконец, он поймал ее за Щиколотку, и они, смеясь, упали на землю.

- Ты действительно находишь в этих провокациях какую-то особую прелесть? - заявил Абул и закрыл ее уста своими, и задрал ей юбку.

- Я люблю тебя, - прошептала она, внезапно уступив ему и обмякнув. Все ее игривое сопротивление куда-то делось.

Яркое эмалевое небо накрыло ее - и ничего, кроме любви, не имело больше для нее значения.

И он слился с ней, наполнив ее до краев своей любовью. Великолепное будущее открывалось перед ними - будущее, которое они построят для себя сами.