Повесть об учителе

Нордштейн Михаил Соломонович

Нордштейн Михаил Соломонович

Повесть об учителе

Михаил Нордштейн

Время "Ч"

Повесть

От автора

Главный герой повести -- школьный учитель истории в нынешней Беларуси, где утвердился диктаторский режим с соответствующей идеологией. Как в этих условиях "сеять разумное, доброе, вечное", как человеку с совестью выстоять среди подлости и равнодушия, оставаясь несмотря ни на что оптимистом? Это и есть нравственный стержень повести. А сюжет... Он вовсе не претендует на детектив. Люди познаются не только в крутых ситуациях, но порой и в самых, казалось бы, обыденных.

Так что, дорогой читатель, читай неспешно и размышляй над прочитанным. А как отзовётся на него твоя душа, -- для меня это главное. Чтобы непременно отозвалась, на это и нацелена повесть.

- На чём мы остановились в прошлый раз?

Илья Алексеевич Левашов, учитель истории, слегка прищурившись, устремил взгляд поверх ребячьих голов, словно перед ним раздвинулась стена и предстало то время.

- Вы нам о кронштадтском восстании рассказывали. И в конце урока сказали, что сегодня будем на эту тему размышлять.

- Верно, Валера. Именно размышлять. Думаю, мой монолог подтолкнул к этому. Теперь хочу и вас послушать.

Валерий Климович, невысокий, худенький очкарик и... первый разряд по самбо. Начитанный, любознательный, иногда дерзкий в суждениях. Однажды вступил в спор с учителем о Троцком.

Кто-то возмущённо:

- Уймись, Валерка! Ты совсем обнаглел!

- Не спешите обвинять, -- возразил Левашов. -- Любой человек имеет право в чём-то сомневаться. Это нормальный процесс познания. Мнение Климовича мне интересно. А теперь о Троцком. Лжи о нём за минувшие десятилетия нагромоздили изрядно. Так что будем её разгребать...

Под напором его аргументов Климович признал свою неправоту.

Эпизод вроде и незначительный, но Левашов не пустил его на самотёк: пусть поработает на педагогику.

- ... В споре со мной Климович вовсе не пытался показать, какой он продвинутый в истории, а искал истину. А это предполагает мужество отказаться от своих заблуждений

- Разве не так, ребята?

- Так ! -- дружно откликнулся класс.

- А коли так, будем пробиваться к истине вместе.

Это его учительское кредо: не заставлять, а побуждать, не вдалбливать, а взращивать, причём, ненавязчиво, без занудливой назидательности.

- Итак, о кронштадском восстании...

Его голос вдруг заглушил ворвавшийся с улицы надсадный клокочущий рёв. Головы ребят разом повернулись в ту сторону. Левашов подошёл к окну. Да, экскаватор. Досадливо сделал несколько шагов вдоль стены. И что этим коммунальщикам вздумалось проводить ремонтные работы именно сейчас, в феврале, когда земля промёрзла, а в школе занятия! Им что, лета было мало? Несколько секунд смотрел, как ковш, яростно вгрызался в промерзшую твердь.

На длинной изогнутой шее, с ритмичной одержимостью сжимая и разжимая свои металлические зубы, он напоминал пасть хищного чудища.

А что? -- смягчился Левашов. -- Работящая тварь. Ишь как усердно роет землю! -- Ещё несколько шагов, и раздражение сникло. Вернее, заставил себя его убрать. И чего взъярился на коммунальщиков? Может, понадобилось срочно заменить трубу. В жизни без помех никак не обойтись. А коль ты учитель, вот и показывай личный пример самообладания при том или ином осложнении.

Плотно закрыл форточку. Рёв заметно убавился.

Улыбнулся.

- Экскаватор нам экзамен учинил: крепкие ли у нас нервы?

- Крепкие, Илья Алексеевич!

- Тогда продолжим...

За свой стол не сел. Вошло в привычку: уж если что-то излагать, то, как правило, в движении. Как однажды пояснил: мысли надо встряхивать, а то слипнутся в мозгах и наружу их не вытащить.

Только на этот раз прохаживаясь, привычного комфорта не испытывал. Впервые надел новые туфли. Когда примерял в магазине, вроде бы вполне были "по ноге", а теперь вдруг закапризничали. Жмут, лукавые. Однако виду не подавал, успокаивая себя: ничего, разносятся.

Неожиданно подумалось: а ведь учебник, по которому ему предписано учить ребят, тоже жмёт и ещё как своей штампованной идеологией. Вот к нему-то притерпеться он не сможет. Тут уж лучше босиком, хотя можно и на колючки наступить.

- ... На прошлом занятии я вам говорил о причинах восстания, его ходе, подавлении. Помните, упомянул: восставшие кронштадтцы направили в Петроград делегацию -- убедить власть, что с продразвёрсткой надо кончать и вообще в стране нужны демократические перемены. Делегация была арестована и вскоре расстреляна. А ведь Ленин, Троцкий, как и многие другие большевики, уже тогда прекрасно понимали: матросы-то правы! Продразвёрстка себя изжила, как и вся политика военного коммунизма. Можно было волнения в Кронштадте уладить миром, безо всякой крови?

- Можно! -- снова подал голос Климович.

- Тогда почему парламентёров расстреляли?

- Потому, что власть подлая.

- И всё-таки, -- пробивал Левашов пока ещё не оглашённую свою мысль,-- какая тут скрытая пружина такой жестокости? Думайте, ребятки, думайте.

Поднялась Лена Криницкая. Единственная в классе со старомодной косой, в серой кофточке, закрывающей грудь. На его уроках активничала редко. Но если поднимала руку, было что послушать. Левашов припомнил: в школьном альманахе -- её небольшой рассказ.

- Климович правильно сказал: власть подлая. А я бы ещё добавила: и трусливая. Боялась своего народа. Боялась, что пример кронштадтцев мог всколыхнуть Петроград, да и другие регионы. Тогда этой власти конец. Вот и свирепствовала, чтоб другим было неповадно.

Левашов просиял. Именно такого ответа и добивался. Умница Лена! Так и сказал перед классом. И ещё почти три четверти урока потратил на "размышлизмы", то и дело запуская вопросы, в которых звучало: "почему?.."

В заключение похвалил всех выступивших:

- Я доволен вами, ребята. Убедился: вы -- мыслители, а не зубрёжники.

"Мыслители" довольно улыбались.

- А теперь хотелось бы послушать Нину Фроленкову. Она у нас скромница...

В классе смешок: это Нинка-то скромница? Девица бойкая, острая на язык. А вот на уроках активности не проявляла. Видно, её мысли в школе частенько были заняты чем-то другим.

Нехотя поднялась. Плавным движением убрала локон со лба. Стрельнула по Левашову кокетливым взглядом и застыла этакой изящной статуэткой. "Такую хоть сейчас на подиум, -- подумал он усмешливо. -- Уж там бы проявила себя во всём блеске".

- ... Что ты думаешь о причинах неудачи этого восстания? Имелись ли у него шансы на успех?

После тягостной паузы Фроленкова кое-что выдавила из своей пока ещё слабо загруженной памяти, но на прямой вопрос так и не ответила.

Левашов, скрестив руки на классном журнале, задумчиво:

- Нина, мне нужна твоя помощь.

Её подкрашенные брови вздрогнули.

- Вам моя помощь? В чём, Илья Алексеевич?

- Стань по моему предмету отличницей. Поднимешь средний балл успеваемости, а меня, глядишь, и на педсовете похвалят.

Класс хохотнул. Нинка, обалдев, подвигала ресницами, но всё-таки нашлась:

- Ну, разве только ради вас.

Снова хохот. Когда смешливая волна спала, он уже серьёзно:

- У тебя компьютер есть?

- Есть, Илья Алексеевич. Но при чём тут компьютер?

- А при том, что он по данной теме может сослужить тебе добрую службу. Войди в Интернет, набери "Кронштадтское восстание" и нажми клавишу. Выскочит то, что надо.