Страница 2 из 3
Альфонс уже видел госпожу Бернар в других постановках (как и большинство парижан), но тогда он смотрел на зритель, теперь же - как художник. И это все меняло.
Да, взгляд художника менял восприятие, но не менял сути, а суть была проста: Сара блистала, вдохновляла, поражала воображение. Она была не талантлива, нет - гениальна. Прирожденная актриса. И так дивно хороша собой, не поверишь, что ей уже далеко за 40… или все 50? Альфонс не был уверен, сколько лет великой актрисе, да и какая разница? Выглядела она превосходно в свои немолодые годы.
Любуясь Госпожей Сцены, Альфонс не переставал восхищаться. Вот ведь играет! Лучше всего ей удалась сцена смерти, и это Му́ха совершенно не удивило. Говаривали, Сара Бернар заказала специальный гроб, в котором спала каждую ночь - ход экстравагантный и смелый! То ли она хотела таким образом привыкнуть к мысли о собственной бренности, то ли желала прослыть оригиналкой (что ей всегда удавалось)... а может, оттачивала актерские навыки столь странным манером. Результат был налицо: Сара невероятно правдиво изображала процесс умирания, принуждая зрителей верить ей, сопереживать, оплакать судьбу ее героини. И Альфонс, внутренее подмечая каждую деталь, сопереживал вместе с прочими. Он не мог не подпасть под властное очарование обворожительной Бернар.
“Да, старик типограф прав, - рассеянно размышлял Альфонс, наблюдая за истовой игрой актрисы. - Саре Бернар нужна не просто афиша… ей нужно что-то необыкновенное….”.
Справится ли он? Му́ха готов был приложить все свои способности, чтобы поразить воображение актрисы не менее сильно, чем она поразила его собственное.
Самонадеянное желание, но именно такие устремления помогают нам совершать чудеса.
* * *
И вот настало время для раздумий… вернее, времени-то как раз было в обрез, до Нового года оставались считанные дни, и в распоряжении Му́ха была, пожалуй, только одна ночь - та, что следовала за спектаклем. Хватит ли ему нескольких часов, чтобы сформулировать Главную Идею? Впрочем, выхода нет - должно хватить, иначе его афиша повторит несчастливую судьбу своей предшественницы, и Альфонс окончательно пополнит ряды художников-неудачников.
А значит, нужен особенный замысел… что-то оригинальное… некий новый подход к проблеме… и Му́ха казалось, он почти нашел его - смутный образ будущей афиши вспыхнул в воображении живописца еще в момент просмотра спектакля, когда госпожа Бернар горделиво выпрямилась, и молодой человек невольно поймал себя на мысли, что актриса производит впечатление высокой - несмотря на очевидно скромный рост. Стройная вытянутая фигурка, довлеющая над зрителями… глядящая на них с высоты своего безмерного таланты… в этом что-то есть, верно? Му́ха нужно было лишь окончательно понять, как превратить зыбкое “что-то” в конкретную идею.
-Не тот размер… - пробормотал Альфонс себе под нос, рассеянно взлахмачивая собственную шевелюру и морща лоб. Перед ним на столе лежал набросок с зарисовками возможных афиш… ни один вариант не удовлетворял требовательного Му́ха. - Этот не подходит…
В те времена формат афиш и плакатов всецело зависел от размера типографского камня, используемого для печати. И обычно художники смирялись с подобной зависимостью, однако Альфонс смиряться не хотел. При других обстоятельствах - возможно, но не в том случае, когда ставки столь высоки.
Ему виделась афиша, подчеркивающая стройность знаменитой актрисы, зрительно вытягивающая ее хрупкую фигуру… увы, размер типографского камня этого не позволял.
-А что если… - вдруг осенило мастера, и его лицо даже помолодело, озаренное радостью прозрения. - Это может сработать!
Он решил уложить рядом два узких сегмента, которые образовали бы длинный каркас - идеальную основу для изображения вертикально вытянутой фигуры. Такая афиша смогла бы продемонстрировать героев в полный человеческий рост. Именно то, что надо!
Чрезвычайно довольный собой, Альфонс Му́ха принялся фантазировать дальше, развивая сырую пока идею и даже не подозревая, что тем самым кардинально меняет подход к созданию плакатов и ашиф.
* * *
27 декабря афиша к спектаклю «Жисмонды» была готова, и в первый день Нового года она уже украсила улицы французской столицы. И Альфонс Му́ха, прогуливаясь по Парижу, с затаенным удовольствием наблюдал за реакцией прохожих. И реакция превысила самые смелые и радостные его ожидания.
Плакаты развесили на уровне глаз, и потому возникало четкое ощущение, что Жисмонда не картинка, а живой человек… думалось, госпожа Бернар вот-вот соскользнет с афиши и ступит на парижские мостовые.
Сама же Сара в образе Жисмонды казалась истинным божеством (коим и являлась, по глубокому убеждению Му́ха). Точеная и стройная, словно тростинка, она была облачена в шитый золотом наряд сложной структуры, а ее рыжеватую гриву волос венчал роскошный венок. Белокожая нимфа взирала куда-то вверх, обращая свой взор к Небесам и, видимо, размышляя о чем-то высоком, недоступном простой публике. На губах ее блуждала легкая улыбка… впрочем, не улыбка, нет - лишь призрачный намек на нее. Довершала же красочный образ византийская мозаика за спиной героини.
Прохожие останавливались возле афиши, обменивались восхищенными репликами, недоверчиво качали головами. До раскрасневшегося от удовольствия художника доносились обрывки их фраз: “Невероятно!”, “Какая красивая работа…”, “Никогда не видела ничего подобного!”.
Он смог. Он сделал. Он воспользовался шансом, который подарила ему Судьба.
* * *
-Их сорвали! Срезали! - у месье де Бруфона был достаточно забавный вид, и Клод не мог решить, какие чувства переполняют его босса, удивление или возмущение. - Афиши!
-Все? - поднял брови Клод.
-Нет, но порядочно…
Помощник директора типографии помедлил, прежде чем задать следующий вопрос:
-Это… хм… означает неудачу? Людям не понравилась афиша Му́ха?
Типограф озадаченно посмотрел на молодого человека, словно не вполне понимая сути его вопроса, потом раздраженно махнул рукой, будто отгоняя муху:
-Нет, наоборот! Судя по всему, людям как раз ПОНРАВИЛИСь афиши… до такой степени, что они посрывали и посрезали их со стен и забрали себе домой. Как картины! Каково, а?
-Что ж, это ведь хорошая новость? - осторожно уточнил Клод, не понимая, чем вызван гнев его хозяина. - Афиши все равно недолговечны.
-Да… я просто не уверен, как к этому отнесется госпожа Бернар, - со вздохом пояснил свою досаду де Бруфон.
* * *
Начальник типографии переживал зря - Сара Бернар отнеслась к новости вполне спокойно. Скорее, она ее позабавила и приятно удивила. Разумеется, риска, что не все зрители узнают о дате спектакля, не было никакого, и актриса прекрасно это сознавала. Порою она даже думала не без снисходительной иронии, что стоило бы провести эксперимент и обойтись без афиши совсем - звезда могла поспорить, что зал все равно будет полон.
Спектакль в “Ренессансе”, как всегда, прошел на “ура”: аншлаг, неистовство, рукоплескания… а по завершении действа Сара обнаружила с привычным самодовольством, что ее гримерка превратилась в цветник. Букетов было невероятно много, и все они источали сладко-душный аромат, от которого кружилась голова. Госпожа Бернар, впрочем, была привычна к столь пьянящим запахам, ее постоянно задаривали цветами и сувенирами подороже. И женщина не сомневалась, что и теперь среди корзин с розами и прочей флористикой отыщутся более ценные подношения восторженных зрителей - возможно, даже ювелирные изделия. Так бывало не раз!
Улыбаясь своим мыслям и не торопясь разоблачаться, великая актриса сидела перед зеркалом и любовалась собственным отражением. Хотя видела не себя, а обворожительный образ, созданный художником для ее последней афиши.
“Как его зовут-то? - рассеянно подумала Сара. - Альфонс Му́ха, кажется…”
Это имя стоило запомнить, ибо Сара Бернар собиралась сделать сего господина своим “штатным” художником. Он был явно талантлив… афиша в его исполнении оказалась превосходной, Сара не смогла сдержать восхищенный вздох, когда впервые увидела ее. Чудесно, просто чудесно!